Чайный стиль ХигасиямаКрасота как Путь. Чайный стиль Хигасияма
Корзина пуста
Мёкакудзи. Главные ворота

Сэн Рикю и тяною

Ко времени выхода на «чайную арену» Сэн Рикю чайная церемония представляла собой не только глубоко укоренившееся в японской культуре и общественной жизни явление, но и инструмент политики правителей страны. Чайный ритуал имел устоявшиеся традиции, определились типы чаепитий, наметились тенденции дальнейшей эволюции чайного действа. Рикю сумел придать законченный вид тем специфическим чертам «дзэнского чая», которые вызревали в чайном ритуале его предшественников и учителей.

Имя Рикю как чайного мастера начинает появляться в «чайных записках», когда ему шел всего лишь пятнадцатый год. Из первой записи такого рода, сделанной осенью 1537 г. Мацуя Хисамаса, мы узнаем, что Рикю (Ёсиро) провел чаепитие в Киото, на которое пригласил Хисамаса. В нише-токонома стояла ваза с узким горлом (так называемая ваза «журавлиный клюв», которую Рикю использовал и в последующие годы), с цветком. Чай подавался в чашке-мэйбуцу. Кроме того, Рикю поднес «гостю» суп, рыбу и овощи (т. е. весь полагавшийся в таких случаях набор). Безусловно, столь ранний дебют Рикю - явление необычайное в истории чайной церемонии. Однако факт проведения чаепития совсем еще юным мастером с приглашением в качестве «гостя» такого известного лица, как Мацуя Хисамаса, свидетельствует о раннем приобщении Рикю к чайному ритуалу.

Судя по всему, с чайным действом Рикю познакомил Сэн Сокю, близкий родственник Рикю, его дядя или, возможно, даже старший брат. О Сокю неоднократно упоминает в своем дневнике (включенном в «Записи о чайных собраниях Тэннодзия») Цуда Сотацу, и есть основания полагать, что это был довольно известный чайный мастер, вхожий в «чайную элиту» Сакаи того времени. Из записи Сотацу, сделанной в самом начале 1552 г., видно, что Сэн Сокю проводил чаепития в традиционной для этого времени манере: в нише висела каллиграфическая надпись-бокусэки китайского монаха Чжунфэна, перед которой помещался низкий столик, где находилась курильница благовоний, в виде дикой утки. В очаге-ро стоял котел на подставке «пять добродетелей» (яп. готоку), рядом - конической формы кувшин с водой. Чай подавался в чайной чашке из Осака. Очевидно, в таком же стиле Сокю устраивал чаепития и 10-15 годами раньше. Судя по дневнику Цуда Сотацу (а упоминания о Сэн Рикю встречаются там 34 раза), у Сокю имелись также китайские чайные чашки яобанъ и хуэйбэй (оригинального мертвенно-белого цвета с мутноватым оттенком, достигаемого благодаря сгоранию в печи при обжиге посуды семян черного кунжута).

Из «Записок Намбо» известно, что до 17 лет Ёсиро обучался чайному ритуалу у Китамуки Дотина, с помощью которого стал учеником Дзёо. У Дотина, пишет Намбо Сокэй со слов самого Рикю, будущий чайный мастер познакомился с правилами организации «чаепитий в гостиной» с использованием подставки-дайсу. Несмотря на хронологические неувязки представленных в источниках фактов биографии Рикю этого времени, несомненным является его ученичество у Дотина и Дзёо в его (Дзёо) столичном доме Дайкоку-ан, и, собственно говоря, поэтому он и смог заполучить в «гости» Мацуя Хисамаса, находившегося в те дни в Киото.

Итак, в юности Сэн Рикю обучался весьма традиционному стилю проведения чаепитий. Китамуки Дотин был последователем чайной школы Хигасияма. Манера Сэн Сокю, как отмечалось выше, также не отличалась от общепринятой. Не следует переоценивать и новаторство Такэно Дзёо в тот период деятельности чайного мастера. Его стиль во второй половине 30-х годов также был весьма традиционным. Поэтому нельзя говорить о Ёсиро как синтезаторе принципов школы Хигасияма и направления Мурата Дзюко, как это делают некоторые историки чайной церемонии. Синтез действительно имел место, однако гораздо позже. Первое известное нам чаепитие Рикю, судя по краткой записи Хисамаса, было похоже на чаепития, устраивавшиеся его старшими коллегами.

Второе упоминание о Рикю (уже под именем Соэки) в «чайной литературе» датируется весной 1544 г. Это запись Мацуя Хисамаса о чаепитии, устроенном Соэки по случаю приезда в Сакаи самого Хисамаса и монаха Эдзюмбо, из нарского храма Сёмёдзи, в котором в свое время обретался Мурата Дзюко (Сюко). Согласно Хисамаса, в нише-токонома чайной комнаты стояла на квадратном подносе курильница благовоний, относившаяся к разряду мэйбуцу, и после чаепития её положили в особый мешочек, где она постоянно хранилась. Здесь же на доске находилась бадейка с водой. На закуску были поданы суп. медузы, аралия съедобная и три вида деликатесов. Чай «гости» пили из «чайной чашки Дзюко». Следующая известная нам информация о чайной церемонии с участием Рикю в качестве «хозяина» относится только к началу 1555 г. «Гостями» были Цуда Сотацу и еще два человека. И в этот раз в нише стоял поднос-подставка с курильницей благовоний из разряда «редкостных вещей», а чай Соэки подносил в «чайной чашке Дзюко». Наконец, из записи в дневнике Имаи Сокю от первого дня четвертой луны (конец мая или начало июня) 1555 г. явствует, что во время чаепития, устроенного Соэки для Такэно Дзёо, Имаи Сокю и Модзуя Доана, в нише-токонома висела картина Му Ци, перед которой стояла курильница благовоний, представлявшая собой фигурку Хотэя. Чайница была похожа на буддийский храм. Использовалась чайная утварь из Кореи. Другими словами, практически все вещи, находившиеся в чайной комнате, относились к разряду мэйбуцу.

Имеющиеся в нашем распоряжении немногочисленные сведения о чаепитиях Сэн Рикю первых пятнадцати лет его деятельности как чайного мастера говорят о весьма традиционном их характере. Если верно предположение, что Соэки был в те годы не только торговцем, но и профессиональным устроителем чайных церемоний, т. е. тякоюся, то традиционность его стиля вполне объяснима, поскольку он должен был считаться с господствовавшими среди любителей чая вкусами. Правда некоторые исследователи усматривают во встречающихся упоминаниях о питии чая из «чайных чашек Дзюко» тяготение или, по крайней мере, интерес Соэки к творчеству первого патриарха чайной церемонии.

В 60-х годах начинают выкристаллизовываться классические формы чайной церемонии Сэн Рикю, хотя процесс этот развивался довольно медленно. С одной стороны, из записей чайных мастеров, коллег Рикю, видно, что он был владельцем очень дорогих вещей-мэйбуцу и часто устраивал чаепития с использованием редкостных чайниц и чайных чашек (особенно отличалось в этом плане чаепитие, устроенное в честь Имаи Сокю осенью 1566 г.). В этот период, судя по прямым и косвенным данным, у Рикю было около пятидесяти вещей, относящихся к классу мэйбуцу. С другой стороны, в 60-е годы Рикю все чаще помешает в нишу-токонома чайной комнаты не картины, а бокусэки. В 1562 г. он приобретает знаменитый бокусэки Юаньу, некогда принадлежавший Мурата Дзюко, причем, как явствует из дневника Камия Сотана, заплатив за него очень большие деньги - тысячу канов, огромную по тем временам сумму, эквивалентную тысяче коку (150 тоннам) риса. Рикю постепенно упрощал украшение чайной комнаты. В частности, во время чаепития в конце 1567 г. Соэки не поставил цветы в свою любимую вазу «журавлиный клюв». Надо сказать, что бокусэки и незатейливый интерьер - характерные признаки чаепития-ваби.

Записи в дневнике Цуда Согю дают весьма четкое представление об эволюции понимания Соэки чайной церемонии. По свидетельству Согю, летом 1577 г. Соэки пригласил его и еще двух лиц на чаепитие по случаю «открытия чайной комнаты». Речь в записи Согю идет об «открытии» Соэки собственной комнаты, в которой он проводил чаепития в стиле ваби, т. е. устраивал чайные церемонии классического типа. Из записи неясно, где была «открыта» чайная комната - в Адзути или Сакаи, но, вероятнее всего, в Адзути, в замке Ода Нобунанга. Во время чаепитий в этой комнате практически не использовалась утварь-мэйбуцу, подавалась простая пища, что и позволило оценить проводившиеся там церемонии как чаепития-ваби. В конце 70-х годов Соэки все чаще устраивает такие чаепития для своих коллег. Очень показательна в этом отношении была утренняя церемония, проведенная в конце 1580 г. «Гостями» на ней были Цуда Согю и Яманоуэ Содзи. Поскольку чаепитие проходило зимой, в чайной комнате был растоплен очаг-ро, над ним на бамбуковой лозе висел котел, в котором кипятилась вода. В нише-токонома сначала стояла емкость с чайным листом, после перерыва ее заменил бокусэки китайского чаньского монаха Дунъяна. Особого внимания заслуживает утварь, использованная Сэн Рикю в это утро. Котел был неправильной формы и по виду напоминал поделку неопытного мастера. Чай «гостям» подавался в чайной чашке японского изготовления с неровными краями. Судя по всему, это было изделие гончарного мастера Тёдзиро, выполнявшего заказы Соэки. «Неказистость» котла и асимметричность чайной чашки как раз и выражали суть ваби. Очевидно, данное чаепитие было проведено по ставшим впоследствии каноническими правилам классической чайной церемонии.

Со второй половины 1582 г. проведение чаепитий под эгидой сменившего Нобунангу Тоётоми Хидэёси принимает регулярный и частый характер. Как правило, в качестве «главы чая» в этих чаепитиях принимал участие и Рикю. Чайные действа, устраивавшиеся правителем, проходили по традиционному образцу. Одно из первых мероприятий такого рода состоялось осенью 1582 г. в замке Ямадзаки. На чаепитии присутствовали Имаи Сокю, Цуда Согю и Яманоуэ Содзи. Из записей первых двух мастеров известно, что к мэйбуцу относились три чайные чашки и бокусэки, висевший в нише-токонома чайной комнаты. Хидэёси, как и Ода Нобунага, собирал утварь-.мэйбуцу, и после смерти последнего к нему перешла часть редкостных вешей, принадлежавших Нобунага. Естественно, что наличие такой утвари предполагало ее применение. В самом начале 1583 г. Хидэёси устроил в Ямадзаки церемонию для шести «гостей» (среди них были Имаи Сокю, Цуда Согю, Сэн Рикю и Яманоуэ Содзи) с использованием посуды, котла и вазы для цветов из коллекции Ода Нобунага.

Монастырь Дайтоку-дзи
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
Монастырь Дайтоку-дзи. Киото
 

Иногда Сэн Рикю устраивал для своих коллег и учеников (чаше всего Цуда Согю и Яманоуэ Содзи) чаепития-ваби. Классическая чайная церемония в стиле Рикю, хотя, может быть, и не была признана как разновидность официального чайного ритуала, все же пользовалась вниманием Тоётоми Хидэёси. Так при строительстве замка в Осака Хидэёси отвел специальную площадку в его стенах, где была воспроизведена горная местность и сооружен чайный домик в виде хижины-соан. Уже в самом начале 1584 г. в недостроенном еще домике Рикю провел чайную церемонию, «гостем» на которой был Цуда Соло. Утварь вполне соответствовала духу чаепития-ваби. Хидэёси впервые присутствовал на чаепитии в этой хижине только в конце 1584 г.

Таким образом, деятельность Сэн Рикю имела две ипостаси. С одной стороны, как «главе чая» ему приходилось регулярно участвовать в проведении чаепитий в традиционном ключе, т. е. с использованием мэйбуцу. С другой стороны, Рикю имел возможность устраивать чайные церемонии в собственном стиле. Такие чаепития, не будучи официальными (в то время они и не могли быть таковыми), имели тем не менее высокий общественный статус, поскольку приверженцем их был сам Тоётоми Хидэёси.

Участие Соэки в чаепитии в императорском дворце и присвоение Соэки имени Рикю знаменовало начало нового этапа деятельности «главы чая». Рикю был признан в качестве первого чайного мастера Японии, или, как тогда говорили, Поднебесной.

Деятельность Рикю в качестве чайного мастера развивалась, как и ранее, по двум направлениям. С одной стороны, являясь главным садо у Хидэёси, он принимал участие в многочисленных чаепитиях с использованием утвари-мэйбуцу, т. е. официальных чайных собраниях, напоминавших «чаепития в гостиной», но со строго определенным ритуалом. Такие чаепития проводились в так называемой «золотой чайной комнате» замка Хидэёси. Здесь была собрана чайная утварь из золота и серебра, изготовленная в Индии и Китае, а также другие редкостные вещи. По словам современника, в «золотой чайной комнате» находились «горы сокровищ». Обилие такого рода изделий объясняют «золотой лихорадкой», которую переживала Япония в последние десятилетия XVI в. Рикю приходилось помогать Хидэёси устраивать чаепития с высшей феодальной знатью страны, во время которых обсуждались важные политические вопросы. Как правило, такие встречи-чаепития проводились в чайных комнатах типа сёин-дзукури и, конечно, с использованием утвари-мэйбуцу. «Записки Намбо», особенно 3-5 свитки, свидетельствуют о глубоких познаниях чайного мастера в организации чайных действ такого типа. «Записки Намбо» подробно очерчивают круг представлений Рикю о чайном ритуале во всей его широте и многообразии.

Сам Рикю регулярно устраивал чаепития в своем стиле. Одно из них, проведенное весной того же 1588 г., Отомо Сотэцу назвал «лучшим в Поднебесной». Из записей Сотэцу видно, что церемония проходила в чайной комнате в четыре с половиной татами. В нише-токонома стояла банка с сухим чайным листом, называвшаяся «опора моста». Утварь размещалась на полке-фукуродаиа. Глиняный кувшин с водой был похож на клубень батата. Чайница стояла на квадратной подставке. Чайные чашки были свежеобожжённые. Чайный порошок Рикю накладывал из чайницы в чашку ложечкой из бамбука. Единственной вешью-мэйбуцу была металлическая чаша для сливания воды.

Иногда в чаепитиях с близкими друзьями и коллегами Рикю использовал мебель и утварь, употреблявшиеся в официальных чайных действах. Например, во время чаепития в честь монаха Кокэя в помещении дворца Дзюракудай осенью 1588 г., на которое в числе других «гостей» был приглашен Сюнъоку Соэн, Рикю использовал подставку-дайсу, а чай подавал в китайской чайной чашке, однако на чаепитии, судя по всему, царил дух ваби.

Стиль чайной церемонии Рикю принято определять как «простой» (яп. со), что выражает, с одной стороны, его суть, а с другой, характеризует его совершенство. Вспомним, что стиль Такэно Дзёо, непосредственного предшественника Рикю, квалифицируется как «переходный».

Прежде всего, Рикю существенно повысил в чайном действе роль дзэнского идейного субстрата, который по существу стал определять функцию всех элементов чайного ритуала. На дзэнской основе оформились и эстетические принципы классической чайной церемонии. Тем не менее в эстетикс чайной церемонии явно прослеживаются даосские и конфуцианские идеи. Конфуцианская этика оказала несомненное влияние на становление канонического ритуала в действиях «хозяина» и «гостей» во время церемонии.

Рикю окончательно отработал принципы организации открытого пространства и интерьера помещения, в которых проводится чайное действо. Неотъемлемым компонентам экстерьера стала «росистая земля», своеобразный сад при чайном домике с набором установленного в нем «инвентаря», имеющего четкое функциональное назначение. Рикю придал канонический вид чайному домику. Им стала хижина-соан, которая по внешнему виду и по интерьеру являлась воплощением «простого стиля». Площадь чайной комнаты в хижине-соан была четыре с половиной татами, однако Рикю указывал на возможность проводить чаепития-ваби в меньших по размеру помещениях (яп. кодзасики) - в три, два с половиной, два и полтора татами. В отличие от сложившейся к середине XVI в. традиции, Рикю допускал использование во время чаепитий в комнатах в три и в два с половиной татами китайской утвари-мэйбуцу.

Внутреннее убранство чайной комнаты и употреблявшаяся Рикю утварь также являлись реализацией принципа ваби. Третий патриарх чайной церемонии отказался от использования для украшения ниши-токонома китайских картин и вешал в нее только бокусэки (впрочем, относившиеся, как правило, к категории мэйбуцу). Рикю завершил разработку принципов подбора и аранжировки цветов, которые ставили во время чаепития в комнате (такие цветы стали называть «чайными», яп. тябана). Выбор благовоний для воскуривания в чайной комнате также подчинялся генеральной установке в организации церемонии.

Для чаепитий-ваби Рикю использовал «простую» по внешнему виду чайную утварь. Он предпочитал вещи, изготовленные в Японии, черного или красного цвета. Рикю широко применял подставки и чайные ложки, сделанные из бамбука, нередко использовал деревянные емкости для свежей воды (а не китайские кувшины, как его предшественники и многие коллеги).

* по материалам книги Игнатовича А.Н. «Чайное действо». Москва. Стилсервис. 2011 г.