Чайный стиль ХигасиямаКрасота как Путь. Чайный стиль Хигасияма
Корзина пуста

Падение нравов

Независимо от ранга монастыря в системе «годзан», все настоятели при вступлении в должность были вынуждены покупать у бакуфу официальные подтверждения (кудзё или кумой).

Первоначально для получения высшего поста настоятеля в системе «годзан» нужно было поочередно пройти все стадии: от настоятеля храма системы «сёдзан» через должность настоятеля храма системы «дзиссацу» и настоятеля ранга низшего порядка до настоятеля «надрангового» монастыря Нандзен-дзи. В каждом случае требовалось уплачивать определенную мзду (в зависимости от ранга) бакуфу за получение подтверждения. Это же правило распространялось на все прочие монастырские должности групп сэйхан и тохан.

До середины 15 в. срок пребывания в должности настоятеля одного монастыря обычно устанавливался в два года, но ввиду ухудшения финансового положения сёгуната правительство сочло выгодным для себя ускорить должностные перемещения в монастырях, и два перехода в год с одной должности на другую стали обычным явлением на всех уровнях «годзан». Бывали случаи, когда после вступления в должность настоятель оставался в монастыре только на неделю или даже на одну ночь.

Нередко, купив подтверждение, настоятель мог вообще не появляться в означенном монастыре. Появилась практика выдачи «ложных подтверждений» («дзякумои», «инари кумон») независимо от того, имелись или нет вакансии в монастыре. Иногда на один и тот же пост выдавалось одновременно несколько подтверждений. При наличии подобных подтверждений их владелец поднимался все выше по монастырской бюрократической лестнице и впоследствии мог именоваться как «бывший настоятель» такого-то храма. Хотя многими монахами такая практика и осуждалась, к середине 15 в. она получила повсеместное распространение.

Выплаты за получение подтверждений составляли при назначении на должность настоятеля в Нандзен-дзи и Тэнрю-дзи от 30 до 50 каммонов, в других монастырях «годзан» — 20 каммонов, в храмах «дзиссацу» и «сёдзан» — 10 каммонов, а за получение прочих монастырских должностей — от 2 до 15 каммонов. В целом по стране только продажа подтверждений обеспечивала правительству годовой доход в 1000 каммонов.

Все это свидетельствует о том, что занять высокую должность в монастырях «годзан» только благодаря личным способностям было крайне сложно, поскольку всюду требовалось платить: чем выше занимаемый пост, тем больше. Кроме того, пребывание на посту настоятеля требовало больших личных расходов, прежде всего для приема знатных гостей и для подарков светским и духовным лицам. Поэтому, естественно, сделать карьеру в монастырях «годзан» могли прежде всего выходцы из состоятельных и знатных семей. Биографии дзэнских наставников конца эпохи Муромати служат тому хорошим подтверждением.

В дзэн не сложилось такой ситуации, как в школах тэндай и сингон, когда некоторые монахи из-за своего низкого происхождения вообще не имели права занимать высокие монастырские посты. Тем не менее социальные и экономические факторы также играли большую роль. Для малообеспеченных монахов в некоторых случаях существовала возможность получить бесплатно «заслуженные подтверждения» («кудоку нари»). Титул настоятеля мог, например, присваиваться тому, кто соглашался провести несколько религиозных церемоний в честь основателя монастыря или отслужить молебны за благополучие светских покровителей. В середине 15 в. некоторые монастыри одновременно получали от властей для распространения 20—30 таких подтверждений.

Падение нравов в монастырях «годзан», стремление монахов к роскоши и светским развлечениям, погоня за высокими титулами и славой вызывали чувство горечи и возмущения у многих последователей дзэн, стремившихся уберечь его от внутреннего разрушения. Такой известный монах, как Гидо Сюсин (1326—1389), сам занимавший высшие посты в иерархии «годзан», с грустью был вынужден признать, что дзэнские монахи, вероятно, уже никогда не смогут окончательно избавиться от обуявшей их страсти. В его дневнике «Кугэ нитиё куфу сю» («Сборник повседневных соображений монаха Кугэ») имеется запись о беседе с посетившим его мирянином Мадзё. Гидо сказал: «Сущность учения нашей школы заключена в человеческих сердцах. Пока существуют сердца, истоки учения дзэн не иссякнут. Но ныне основой процветания нашей школы стали должности и ранги, хотя пока еще Учение в мире чтят. Некоторые даже заявляют, что настоящий дзэн появился только после исправления древнего монастырского устава Бай-Чжана. Если бы он только знал, что сейчас творится! Нынешние монахи жаждут славы через приобретение рангов и должностей. И это еще положено в основу монастырских уставов. Но, увы, исчезни ранги и должности, и люди тотчас отвернутся и уйдут от нас. Потому приходится признать, что ранги — это та благовонная приманка, обойтись без которой уже невозможно».

Процесс бюрократизации и «обмирщения» дзэн в монастырях «годзан» стимулировался литературными увлечениями монахов, которые породили обильную литературу «пяти монастырей» («годзан бунгаку»), значительную часть которой составляет литература «внешняя», т. е. светского характера, не имеющая непосредственного отношения к религиозным или философским проблемам дзэн. Эти занятия «чистой» (небуддийской) литературой и поэзией способствовали усилению контактов дзэнских монахов со светскими интеллектуалами, которых часто больше интересовали сокровища китайской культуры, хранившиеся в монастырях «годзан», чем сущность самого учения дзэн.

Разумеется, далеко не все формально принадлежавшие к дзэнской общине были настоящими монахами и следовали жесткому самоограничению с целью добиться просветления. Еще в 30-х гг. 14 в., когда камакурских правителей сменила недолговечная Реставрация Кэмму, а за ней последовал захват власти родом Асикага, многие придворные, не знавшие, к какому двору они ныне принадлежат, и вообще все, потерявшие привычные ориентиры, уходили в монахи. Бритые головы держались на плечах несравненно крепче, нежели принадлежавшие членам той или иной светской группировки. Затянувшаяся на десятилетия нестабильность заставляла какую-то часть знати и самураев снимать с себя, хотя бы номинально, классовую и клановую принадлежность и принимать монашеские обеты. Этому шагу сильно способствовала несложная процедура, получившая распространение в то время — дзию сюккэ («самостоятельный постриг»). Таких монахов называли тонсэйся, они не связывали себя строгими узами с конкретным монастырем и оставались в миру (хотя буквальное значение слова тонсэйся — «бежавший от мира») или удалялись на покой в деревню.

Среди тонсэйся было немало выходцев из сравнительно низких слоев общества, которые, будучи «исторгнуты из дома» (буквальное значение слова сюккэ), тем самым как бы избывали свое происхождение. Из числа тонсэйся, как дзэнских, так и относящихся к другим школам, вышло немало знатоков искусства и законодателей вкусов. Почти во всех значительных центрах системы годзан обитало множество насельников, занимавшихся поэзией и философией, политической деятельностью и даже торговыми операциями, но имевших весьма немного монашеского духа. Попавшие в монастырь в силу той или иной житейской необходимости, они, видимо, не имели ни силы воли, ни особого желания обуздывать свою человеческую плоть. Об отношениях между взрослыми монахами и молоденькими послушниками известно из множества источников того времени, например повестей жанра тиго-моногатари (повествования о послушниках). Степень легализации монастырского гомосексуализма была такова, что этой теме часто посвящались стихотворения, составившие немалую количественно часть поэзии годзан бунгаку.

Неудовлетворенность нравами, царившими в монастырях годзан, среди монахов, искренне решивших посвятить себя дзен, описывается в том числе в жизнеописании известного дзенского мастера Иккю Содзюна. В пятнадцать лет, сообщает его биограф, Иккю довелось услышать, как помощник настоятеля хвастался своим происхождением и семьей. Иккю зажал уши и вышел вон. С юношеской искренностью жаждущий отказаться, согласно буддийской максиме, от категории «я» и «свое», к тому же чуждый мелкого тщеславия сын императора, он не мог без возмущения слышать неподобавшее монашескому сану бахвальство. В одном из написанных по этому поводу двух стихотворений Иккю восклицал:

Чей это веер из носорожьего рога?
Что если б Роко появился здесь гостем?
Разговоры о родовых именах заполнили залу Закона,
Словно бы при дворе с его легионом придворных!

Спесивым «служителям Будды», сохранявшим и в монастыре аристократические аксессуары вроде редкостного и дорогого веера, Иккю противопоставляет выдающегося учителя Чань Хуйнэна (Роко), бывшего в молодости неграмотным дровосеком.

Быстрый рост популярности линии «отокан» в 15—16 вв. во многом объяснялся тем, что в эти монастыри стали прибывать многие из тех монахов, которые считали атмосферу, царящую в монастырях «годзан», несовместимой с духом дзэн. Началось быстрое распространение дзэнских идей в провинции, чему способствовало сближение дзэн с местными религиозными верованиями и культами. При произнесении проповедей монахи стали все чаще пользоваться разговорным японским языком. В эпоху Токугава (17—18 вв.), когда монастыри «годзан» окончательно утратили свое былое влияние, именно из монастырей линии «отокан» вышли крупнейшие мастера Дзен, такие, как Хакуин Экаку (1683—1768) и Банкэй Этаку (1622— 1693), которым удалось реформировать дзэн и восстановить его пошатнувшуюся репутацию1.

1 Статья скомпилирована на основе материалов трудов двух выдающихся советских и российских востоковедов Кабанова А.М. (статья «Формирование системы годзан и бюрократизация дзэн-буддизма») и Штейнера Е.С. (по книге «Дзен-жизнь: Иккю и окрестности»).