Усиление влияния дзэн на повседневную жизнь во второй половине XV в. проявилось в привнесении в гражданскую архитектуру элементов храмовой. В первую очередь это отразилось на планировке жилых помещений.
Центральным компонентом монашеского жилища в храме являлось окно-фонарь, напоминающее эркер, где монах занимался чтением и переписыванием буддийских книг. Эта часть помещения называлась сёин - «ученая келья», или «кабинет» (буквально «сёин» означает «помещение для письма»). В келье обязательно имелась ниша с приподнятым в ней полом - её называли токонома, - в которую помещали изображение Будды. В особой нише рядом с токонома устраивалась тигаидана (буквально «полка с различными [уровнями]»). Она представляла собой две расположенные друг над другом полки, каждая из которых имела вид не ровной доски, а двух идущих слева направо горизонтальных ступеней. Полки крепились к внутренним боковым стенкам ниши и к центральной части задней ее стенки. На тигаидана хранились свитки с текстами буддийских сутр и трактатов. Чтобы попасть в жилое помещение, необходимо было пройти через небольшую переднюю (яп. гэнкан).
В домах мирян, которые в течение многих веков выполняли по существу только функцию спальни, также стали делать нишу токонома, в которую вешали свитки с изречениями мудрецов, фразами из сутр, стихотворениями или же рисунками (такие свитки именовались - какэмоно). Появились в домах и полки-тигаидана, на которые ставили книги, шкатулки, вазы и т. п. Новый стиль жилищ получил название сёин-дзукури («кабинетный»), а сами помещения стали именоваться сёин («кабинет»), хотя наличие книг здесь не было обязательным. Таким образом, жилое помещение мирянина было уже не только спальней, но и гостиной. Следует подчеркнуть, что все указанные метаморфозы японского жилища означали появление в нем интерьера в собственном смысле слова. С другой стороны, необходимость подбора какэмоно, ваз. цветов, составление из них композиций резко усилили эстетический момент в отношении японцев к своему жилищу.
Своему появлению и распространению в гражданской архитектуре стиль «сёин-дзукури» обязан одному из известнейших добосю – Ноами, а характерным образцом жилого помещения стиля сёин-дзукури являлась располагавшаяся на горе Хигасияма резиденция сёгуна Асикага Ёсимаса, которому и служил Ноами.
Ноами в молодые годы обучался наклеиванию картин на твердую основу (картон, свитки из плотной бумаги и т. п.), но со временем стал знатоком китайской живописи сунского периода и экспертом по изделиям художественных промыслов, привозившимся из Китая. Он пользовался известностью как поэт и художник, разбирался в архитектуре. Традиция утверждает (правда документальных свидетельств не сохранилось), что Ноами был выдающимся мастером аранжировки цветов и подбора благовоний. Одной из служебных обязанностей Ноами, которую он делил с сыном и внуком, являлись учет и оценка изделий китайских мастеров. В основном это были живопись, каллиграфия, вазы и разнообразная чайная утварь, хранившаяся в доме сёгуна, причем к последней, как говорят, он проявлял особый интерес.
Китайская чайная посуда и принадлежности для приготовления чайного напитка имели для японцев того времени безусловную эстетическую ценность, и Ноами смело включил их в число предметов, которые предлагал использовать для украшения интерьера жилищ типа сёиндзукури. Большое внимание он уделял композиции элементов интерьера, соразмерности вещей (в том числе и чайной утвари). Этот вид организации интерьера получил название сёинкадзари, т. е. «украшение [в стиле кабинета-]сёин». Неудивительно, что в конце концов Ноами пришла мысль проводить чаепития не в специальном павильоне, а непосредственно в жилом доме1.
Для построек архитектурного стиля сёиндзукури характерно разделение общего интерьера на комнаты и компартименты при помощи фусума (раздвижных панелей) и ширм. Художники-монахи, писавшие свитки тушью, естественно, стали расписывать тушью интерьеры в специально приспособленном к их образу жизни стиле сёин. В этом, кроме всего прочего, можно видеть, что дзенское искусство отнюдь не было всецело заимствованным и вторичным, а творчески отталкивалось от китайского прообраза, работая в жанре, китайцам не свойственном. Интерьер сёин-дзукури мог иметь живопись на всех четырех стенах — свитки в токонома, пара бёбу (многостворчатые ширмы) около смежных или противоположных стен и панорамные фусума (раздвижные перегородки).
Пространственное решение интерьера построек стиля сёиндзукури являет собой прекрасный пример образного мышления. Приведем описание из прекрасной книги Хайнриха Энгеля: «Весь дом состоит из совокупности нескольких пространств равной ценности. В пространстве не содержится физически выраженного указания направления или оси здания, не существует высшей точки пространства, которая могла бы представить начало или конец. Таким образом, открытие одной комнаты другой (раздвигая стены) сеть не более как прибавление равного к равному, так что их пространства или полностью смешиваются или, если и остаются обособленными, не конкурируют друг с другом. Общее пространство, несмотря на гибкость и переменчивость отдельных частей, остается уравновешенным и статичным... Каждая комната обладает своей пространственной уравновешенностью, что позволяет как присоединять, так и полностью смешивать помещения разных размеров, без особого подчеркивания статических качеств их собственных пространств»2.
2 Штейнер Е.С. «Дзен-Жизнь: Иккю и окрестности», Петербургское востоковедение, С.-Петербург, 2006 г., стр. 222-224
