Хань-Шань и Шидэ, или Ханьшань и Шиде (寒山拾得, яп. Кандзан и Дзиттоку) - полулегендарные эксцентричные чаньские монахи, жившие в Китае в период династии Тан. Популярные персонажи средневековой дзенской живописи в стиле суйбоку-га (монохромная живопись тушью).
Хань-Шань (寒山, яп. Кандзан; лит. «Холодная Гора» или «Ледяной Утёс»), как полагают, был поэтом-отшельником, жившим недалеко от горы Тяньтай (天台, яп. Тэндай) в провинции Чжэцзян (浙江). Китайская Энциклопедия датирует годы его жизни приблизительно с 712 по 793 гг. Свои стихи он записывал на скалах в горах, которые он считал своим домом. Из 600 стихотворений, которые он, предположительно, написал за свою жизнь, сохранились только 313. Среди 57 стихотворений, приписываемых его другу Шидэ, семь, по-видимому, тоже написаны Ханьшанем, так что в общей сложности до наших дней дошли 320 стихотворений Хань-Шаня.
Бёртон Уотсон, который перевёл поэзию Хань-Шаня на английский язык, описывает Хань-Шаня как «трудолюбивого человека, сломленного бедностью и семейными раздорами, который после долгих скитаний и, возможно, карьеры мелкого чиновника стал монахом-отшельником». Из одной поэмы Хань-Шаня следует, что он, возможно, изучал конфуцианство и даосскую алхимию и что после ухода из дома и странствий он прибыл на гору Тяньтай в возрасте 30 лет.
當遊千萬里。И должно быть, прошёл уже тысячу тысячей ли…
行江青草合，Я бродил по речным берегам, что густою травой поросли,
入塞紅塵起。И дошёл до границ, где вздымается красная пыль.
鍊藥空求仙，Я в очищенных зельях Бессмертия тщетно искал,
讀書兼詠史。Манускрипты и хроники в поисках знаний читал,
今日歸寒山，Но покой я обрёл на Утёсе моём Ледяном,
枕流兼洗耳。Здесь журчанье ручья очищает мой слух перед сном1.
Шидэ (拾得, яп. Дзиттоку, лит. «Найдёныш», а букв. «Подобранный») был назван так потому, что его нашёл чаньский мастер Фэнгань (豊干, яп. Букан). Шидэ вырос в тяньтайском храме Гоцин-сы (国清寺), где он работал на кухне и собирал остатки пищи для своего друга Хань-Шань.
Помимо сведений о Хань-Шане, почерпнутых из его собственных стихотворений, всё остальное, что известно о жизни Хань-Шаня и Шидэ, основано на рассказе Луцю Иня, губернатора префектуры Тай, в предисловии к сборнику стихов Хань-Шаня «Ханьшань-цзи Шицзы» (寒山子詩集, «Поэзия Хань-Шаня»).
Согласно рассказу Луцю Иня, по пути к месту своей будущей службы он повстречал чаньского монаха Фэнганя из монастыря Гоцин-сы. Луцю Инь в тот момент страдал от сильной головной боли и попросил Фэнганя вылечить его. Тот рассмеялся и сказал: «Человеческое тело состоит всего лишь из четырех великих элементов, а болезнь - это всего лишь иллюзия»; после чего окропил Луцю Иня водой и мгновенно исцелил его. Восхищённый Луцю Инь спросил, есть ли в этих краях мудрецы, достойные стать его буддийскими наставниками. Фэнгань рассказал, что в монастыре Гоцин-сы живут двое воплощений Бодхисаттв. Первый, монах-отшельник Хань-Шань, был, по словам Фэнганя, воплощением Манджушри; второй, Шидэ, человек, который «похож на сумасшедшего нищего-бродягу и работает посыльным у печки на кухне», был воплощением Самантабхадры.
Через три дня после того, как Луцю Инь прибыл к месту своей службы, он попросил своего главного администратора разузнать о Хань-Шане и Шидэ. Администратор сообщил, что в «семидесяти ли (примерно в 35 км) к западу от города Тян-Син есть гора под названием «Ледяной утёс», где жил бедный учёный-поэт. Но теперь, говорят, он отправился в монастырь Гоцин-сы». Луцю Инь отправился в монастырь и спросил, где живут Фэнгань, Хань-Шань и Шидэ. Тамошние монахи сказали ему, что Фенгань жил за библиотекой, но теперь там обитает Тигр, которого приручил Фэнгань. Луцю Инь отправился в келью Фэнганя, но нашел там лишь «следы тигра». Когда он спросил, каковы обязанности Фэнганя в монастыре, монахи ответили, что Фэнгань днём готовит рис для монахов, ночами развлекает себя пением.
По словам Луцю Иня, никто в монастыре не знал, откуда появился Хань-Шань. Старейшины-монахи Гоцин-сы поведали, что Ханьшань - «бедный и эксцентричный отшельник», который «часто приходит в монастырь Гоцин, чтобы забрать домой остатки еды, которую он носит в бамбуковой тубе, подаренной ему Шидэ, монахом, работающим в монастырской кухне».
«Иногда Хань-Шань часами бродит по длинным монастырским коридорам, радостно кричит, смеётся или разговаривает сам с собой. И каждый раз, когда вооруженные палками монахи пытаются прогнать его или заставить работать, Хань-Шань останавливается, заливается смехом, хлопает в ладоши и… исчезает».
Со слов монахов Хань-Шань выглядел как «измождённый нищий, но каждое слово, которое он произносил, было ёмким, многозначительным и вдохновляющим. Он носил шапку из бересты, простую одежду, рваную и потертую, и деревянные сандалии вместо обуви».
Луцю Инь нашел Хань-Шаня и Шидэ на монастырской кухне, где почтительно поклонился им, рассказав, что пришёл по наставлению Фэнганя. Хань-Шань и Шидэ рассмеялись и сказали: «У Фэнганя длинный язык. Ваш замутнённый взор не позволил Вам распознать в нём инкаранцию Майтрейи, так что же заставляет Вас кланяться сейчас нам?»
После этих слов Хань-Шань и Шидэ вышли из кухни рука об руку. Остальные монахи были ошеломлены, увидев, как такой знатный чиновник кланяется двум бедным монахам. Луцю Инь же приготовил два комплекта чистой одежды и попросил монахов отдать их Хань-Шаню и Шидэ, если они когда-нибудь вернутся. Позже Луцю Инь узнал, что эти двое больше не появлялись в монастыре, а его подарки были отправлены в жилище Хань-Шаня на горе Тяньтай. Говорят, что когда Ханьшань увидел этих доставивших подарки монахов, он воскликнул: «Воры! Воры!» и отступил ко входу в пещеру, воскликнув: «Каждый из вас должен приложить максимум усилий!». Потом он скрылся в пещере, и вход в пещеру закрылся за ним. Больше Хань-Шань и Шидэ не появлялись в монастыре Гоцин-сы.
Люцю Инь собрал все сочинения, оставленные Хань-Шанем и Шидэ, и опубликовал их. Хань-Шань писал свои стихи на камнях, бамбуковой коре, деревьях и стенах домов в соседних деревнях, а Шидэ написал стихотворение из 49 строк на стене храма Божества Земли.
Бёртон Уотсон, переводчик поэзии Хань-Шаня на английский язык, придерживается мнения, что и Луцю Инь не существовал в действительности, и содержание его «предисловия к стихам Ханьшаня» - не более чем миф. Вот что Уотсон говорит о «предисловии Луцю Иня»:
«[Предисловие], вопреки китайскому обычаю, не датировано. Луцю Инь заявляет о себе, как о высокопоставленном чиновнике с очень внушительным титулом. Но в источниках того периода есть только одно упоминание о ком-либо с таким именем, и оно почти наверняка относится к другому человеку. Сам по себе этот факт достаточно необычен, если Луцю Инь действительно занимал столь высокое положение, как указывает его титул. Кроме того, стиль предисловия, неуклюжий и многословный, вряд ли предполагает, что его написал чиновник такого ранга. Все другие источники, которые говорят нам что-либо о Хань-Шане и Шидэ, по-видимому, более поздние, чем это предисловие, и основаны на нём. Поэтому, насколько нам известно, вся история двух затворников, описанная в предисловии, может быть не более чем литературным вымыслом. Стихи, однако, остались - их более трёхсот... Если читатель желает узнать биографию Хань-Шаня, он должен вывести её из самих стихотворений».
В этой связи можно вспомнить, что превращение Тси Ци в чаньского монаха Будая (Хотэя) и даже в инкарнацию Майтрейи произошло в 11 веке, в эпоху сращивания чань-буддизма с государством и сильной бюрократизации чань, как внешней, так и внутренней. По мнению некоторых исследователей в этот период у чаньских монахов появилась потребность расширить сферу влияния Чань и привлечь больше последователей из широких слоёв населения. Учение Чань достаточно маргинально и редко находило понимание и отклик среди простых людей. Чтобы привлечь этих людей, нужны были образы, которые бы резонировали с архаичными религиозными верованиями бедных слоёв населения, соответствовали бы архетипам массового сознания. Одним из путей решения этой задачи была ассимиляция местных божеств и героев местного фольклора в буддийскую традицию.
Похоже, этой цели и служили «Записи о передаче светильника», составленные чаньскими монахами в начале 11 века (1101-1104 гг.). Именно в «Записях о передаче светильника» Тси Ци был впервые указан как известный чаньский «монах Будай из Минчжоу», наряду с другими известными мастерами и монахами - Баочжи (宝誌, 418-514), Тяньтай Чжи-йи (天台智顗, 538-598), Хань-шанем и Шидэ. Не исключено, что «предисловие Луцю Иня» - плод творчества чаньских монахов.
После того, как «Записи о передаче светильника», сделали Хань-Шаня и Шидэ (Кандзана и Дзиттоку) частью чань-буддийской традиции, в дзенской среде их стали почитать воплощениями бодхисаттв Манджушри (文殊) и Самантабхадра (普賢) соответственно. Обычно их изображают в рваных одеждах, с длинными спутанными волосами, корчащими гримасы или дико хохочущими. Ханьшань (Кандзан) часто держит в руках свиток, предположительно с собственными стихами, хотя надписи на некоторых картинах утверждают, что свиток абсолютно пуст. Шидэ (Дзиттоку) обычно держит в руках метлу. Считается, что метла указывает на его низкоранговое положение в монастыре, где он выполнял черновую работу. А вместе с мастером Фэнгань и его ручным тигром они представляют ещё один сюжет дзенской живописи – «Ши-суй» (四睡, «Четверо спящих»).
Из ранних образцов живописи, посвященных этим персонажам, наиболее известны картины китайских художников Лян Кая (梁楷, яп. Рёу Кай; начало 13 века), Янь Хуэя (顏輝, 14 век) и Иньтулу (因陀羅, яп. Индара; конец 14 века).
«Кандзан и Дзиттоку» - один из самых популярных сюжетов и в японской живописи тушью. К хорошо известным работам японских художников на эту тему относятся картины Као Нинга (可翁, середина 14 века), Сюбуна (周文), Рэйсая (霊彩, середина 15 века), Сэссю Тойо (雪舟, 15 век), Сэссон Сюкэя (雪村周継, конец 16 века), Кайхо Юсё (海北友松, 16 век) и художников школы Кано (狩野派).
В эпоху Эдо их пародировали как «митатэ-э»2 (見立絵) в гравюрах «укиё-э».
2 Митатэ - пародийный жанр японской живописи
