Чайный стиль ХигасиямаКрасота как Путь. Чайный стиль Хигасияма
Корзина пуста

Беседы на Западной Горе

Когда учитель [Мусо] стал настоятелем Нандзен-дзи1, почтенный Гэнно2 сказал ему:

— С той поры как вы закончили ученичество в монастыре, прошло двадцать с лишним лет. Все это время вы отличались непостоянством, проживали более чем в десяти разных местах. У меня возникло сомнение, а не является ли это причиной утомления тела и препятствием на Пути [Будды]?

Но недавно я читал «Сутру упразднения сомнений в [эпоху] Подобия Закона»3, где приводятся слова Будды: «Бхикшу4 не должен оставаться в одном месте дольше чем три месяца. Люди же, порицающие его за непостоянство, непременно попадут в ад». И мои сомнения тотчас рассеялись.

Мусо сказал:

— Дело не в том, что я соблюдаю это установление Будды. Просто с того момента как я стал считать своим монастырем «совершенное просветление»5, иду ли я на восток или остаюсь на западе, но никуда от него не отдаляюсь. Некоторые [монахи] по многу лет живут в одном месте, но при этом они же не сидят на одном и том же седалище? Иногда направляются в уборную, иногда идут в умывальню, иногда гуляют по дворику, иногда осматривают окрестности с горной вершины. Разве это [полное] постоянство? Однако куда бы они ни пошли, они на самом деле не удаляются от одного места. Поэтому и я не считаю, что пребывал в каких-то разных местах. Разве можно в чем-то упрекнуть того, кто, изменив свое ограниченное сознание, будет странствовать в беспредельности?

Один монах спросил учителя [Мусо]:

- Почему, являясь духовным наследником Линьцзи6, вы наставляете людей не через обращение к их истинной сущности7, а постоянно объясняете канонические книги и сутры?

Мусо ответил:

- Постигающие добро8, прежде всего вы должны обрести соответствие понимания и действия9. Пусть даже вы обладаете [таким] соответствием, но если не уловите подходящего момента, то соответствие окажется бесполезным. Сам я еще не оперился, и сил у меня недостаточно. Я не реализовал своих внутренних возможностей и не умею пользоваться подходящим моментом10. В чем же можно меня упрекнуть?

Ныне те, чей взор еще не прояснился11 и кто не приобрел чудесных способностей, постигают образцы древних людей только разумом — «обмениваются приветствиями»12, вращаются, как колеса13,— и при этом считают, что постигли смысл [нашей] школы. А ведь если присмотреться, [окажется, что это] мимолетное шутовство.

Легко изучить внешние формы поведения древних, но трудно обрести их добродетели. Разумеется, я не отношусь к числу тех, кто не задумывается об обретении добродетели, а только гордится усвоением внешних форм поведения.

Монах спросил:

- В таком случае, почему вы, почтенный, возглавляете монашескую общину, беседуете о «записях речений»14, рассуждаете о сутрах?

Мусо ответил:

— Почему попадает в ад тот, кто накопил плохую карму? Люди попадают в ад исключительно из-за своей кармы. Хотя я не претендовал на то, чтобы носить титул тёро15, но возглавляю общину только потому, что в прежних рождениях накопил благую карму. Однако я не собираюсь «запирать ворота» и жить только для себя, махнув рукой на все остальное. Поэтому-то я и толкую сутры, беседую о «записях речений», дабы те, кто не знает о законе причин-следствий, поняли, что существуют подъемы и погружения16, чтобы непонимающие учения «большой колесницы» постигли ее сокровенный смысл, чтобы неверящие в учение [дзэнских] патриархов поверили в его истинность. Вот и все. Чтобы улучшить свою карму в следующем рождении, древние на перекрестках дорог предлагали прохожим чай17. Вот так же и я рассуждаю о словах и учениях будд и патриархов просто, чтобы улучшить свою карму.

Монах спросил:

— Сейчас среди монахов и мирян много искренних последователей дзэнского учения. Почему же вы говорите, что они не реализовали своих внутренних возможностей?

Мусо ответил:

— Я не хочу сказать, что в мире нет вообще людей, понимающих смысл дзэн, а имею в виду только то, что нет таких, с которыми у меня было бы абсолютное взаимопонимание18.

Монах спросил:

— Но и люди с ограниченными способностями, пусть они далее и не «пробудятся», от общения с вами могут улучшить свою карму. Зачем же им в этом отказывать.

Учитель ответил:

— Не будет ли это равнозначно стрельбе по водяным крысам из тяжелого арбалета19? Придя в этот мир, Татхагата своими спокойными словами и долгими речами заполнил «морскую сокровищницу»20. Почему же он не обратился прямо к [ученикам]? Хорошенько задумайтесь над этим! Чаньский наставник Юаньу21 говорил: «Прежде чем выпрямить то, что отклонилось, вначале надо при помощи клещей и молотка исправить изначальную природу»22. Чаньский наставник Дахуэй23 говорил: «Учитель должен толковать [буддийское] учение с учетом способностей слушателей. Те, кто способны схватывать мгновенно — как искра, высеченная из камня, как сверкание молнии,— воспримут [его речи] правильно. С теми же, кто не обладает достаточными способностями, может получиться, как с «подтягиванием ростков» [, чтобы ускорить их рост]»24.

Монах спросил:

— Значит, все, что говорит Татхагата, — это пустые слова?

Мусо ответил:

— Вы не задавали «правильных вопросов»25, поэтому и мои предыдущие ответы не были правильными. Я пошел на поводу ваших чувств и опростоволосился. Как-то один человек направил Дахуэю письмо, в котором попросил дать ему коан26. Дахуэй ответил: «Я слышал, что вы постоянно читаете «Сутру совершенного просветления». Коан, который я вам предлагаю, уже содержится в этой сутре». Всю свою жизнь Дахуэй предлагал своим ученикам только коаны о горе Сумеру, о «столбике засохшего дерьма» и о слове: «МУ» у Чжаочжоу27. Откуда же взялся коан, который он предложил отыскать в сутре? Если это хорошо поймете, вам станет ясно, что не только «Сутра совершенного просветления», не только тысячи сутр и десятки тысяч комментариев к ним, но даже «грубые слова и изящные речи»28,— все это коаны патриархов и поучения Татхагаты. Разве можно их все считать пустыми словами? Следовательно, и меня нельзя упрекнуть в том, что, если я толкую сутры, значит, я отошел от образцов патриархов.

Один старый наставник29 говорил: «До Мацзу30 и Байчжана31 больше всего обучали при помощи логических принципов и мало обучали при помощи конкретных ситуаций. После Мацзу и Байчжана больше всего обучали при помощи конкретных ситуаций и мало обучали при помощи логических принципов». Что же это означает? Значит ли это, что мудрецы глубокой древности наставляли при помощи логических принципов только потому, что не умели увидеть [изначальную сущность]? Значит ли это, что мудрецы последующих поколений не способны увидеть [изначальную сущность] и поэтому повернулись спиной к своим предшественникам и стали наставлять людей при помощи конкретных ситуаций? Следует помнить, что учение патриархов отличается от учения «книжника» [Ляна]32, где «одно сяку33 это всегда одно сяку, а два сяку — всегда два сяку». «Увидев внутренние способности, проложить дорогу [к сердцу собеседника] и выправить его основу»34 — это и будет называться «разрушить дом и раздать имущество»35. В нынешние же времена одни ценят конкретные ситуации, другие почитают логические принципы, но и те и другие остаются в сфере «книжников».

Почитаемый в мире36 говорил: «Начиная с Оленьего Парка и кончая рекой Аджиравати, я не проронил ни слова»37. Что же это значит: использовал он логические принципы или конкретные ситуации? Если вам удастся это понять, то можете меня хвалить, а можете меня и ругать.

Учитель постоянно говорил ученикам:

— Когда мне было 20 лет, я поселился в монастыре Кэннин-дзи38, где, не покидая монашеского зала, усердно занимался самосовершенствованием. Зимой следующего года я отправился в [район] Канто и поселился в монастыре Кодзан39. Там жил один старый монах, который сказал мне: «Я напечатал «испытательные высказывания»40 древних людей и не занимаюсь ничем иным, кроме их распространения, дабы при помощи этих высказываний привести молодых людей к «пробуждению». А сейчас появилось немало таких, которые считают, что «обретение пустоты и прикосновение к ее звукам»41 позволит им надеть на себя узду славы и сковать себя цепями корысти. Другие же считают себя «стремящимися к просветлению», но не накапливают знаний, не читают «сборников речений», а занимаются исключительно «бессмысленным сидением» [в медитации]42. И те и другие утратили смысл, присутствующий в дзэнских сочинениях. Поскольку мир вступил в «порочную эру»43, ныне редко встречается истинное знание. Однако если читать дзэнские сочинения, тем самым стимулируя стремление к просветлению, то древние «испытания»44 станут нынешними испытаниями. Разве существует различие между древним и настоящим?» Его слова меня воодушевили и, освобождаясь от занятий медитацией, я сразу же направлялся в монашеское общежитие и читал там «сборники речений».

Вскоре настоятелем одновременно Кэнтё-дзи и Энгаку-дзи стал Иссан-кокуси45. В течение нескольких лет я был его учеником. Усиленно общаясь с ним и утром, и вечером, я пытался постичь смысл учений «пяти домов»46, и не существовало такого [в дзэнском учении], чего бы он не мог объяснить. Но однажды, когда я мысленно повторял [то, что знаю], то обнаружил, что не [постиг] сути. И тогда я впервые понял, что те, кто «входят через ворота», не являются драгоценностью «дома»47. Древние говорили48:

Не темнеет чудесный свет, и вечна стезя добра.
Не все, вступившие в эту школу, обретают знание.

Я ушел от доктринального буддизма и вступил в школу Дзэн. Хотя эти учения и различны, но знания в них одинаковы. Только по прошествии некоторого времени разве не поблек чудесный свет? А мешок со всеми накопленными диковинками следует предать огню49.

В то время настоятелем Мандзю-дзи был Буккоку-дзэндзи50. Когда я впервые пришел к нему в келью и рассказал, чего хочу достичь, Буккоку обрадовался и сказал: «В 16 лет я стал монахом в Тофуку-дзи51 и был послушником у одного пожилого наставника. Он велел мне читать дзэнские сочинения. Прочитав одну строку, я спросил, каков ее смысл. Наставник ответил, что речи [учителей] нашей школы не похожи на беседы в школах доктринального буддизма, и поэтому толковать их он не решается. Тогда я поинтересовался, как же я смогу понять их смысл, если даже он не способен объяснить его. Учитель ответил, что вначале нужно обязательно пробудить себя, и только тогда станут понятны эти сочинения. Тогда я спросил его, смогу ли естественным образом достичь пробуждения, если буду накапливать заслуги, просто читая дзэнские записи. Учитель ответил: «Если хочешь «пробудиться», нужно обязательно понять самого себя». Услышав такие слова, я перестал читать тексты, вернулся в зал и стал медитировать. Многие монахи подходили и укоряли меня: «Молодой человек, вначале нужно набраться учености. Всего этого одним разом не постичь только при помощи просветленного сердца. В старости еще об этом пожалеешь». Но я не отступился от принятого решения и продолжал еще усиленнее заниматься сидячей медитацией. И вот сейчас, когда мне уже перевалило за шестой десяток, ни о чем не жалею». После этих слов Буккоку рассмеялся.

Услышав такие вдохновенные слова, я еще крепче утвердился в принятом решении и, не обращая внимания на ветер и дождь, день за днем занимался самосовершенствованием. Но, хотя я и достиг некоторых успехов, полного постижения [истины] не наступило. Я твердо вознамерился скрыться глубоко в горах и там заниматься самосовершенствованием. Я покинул Дзуйроку52 и отправился в провинцию Оу, где глубоко в горах выбрал место для жилища и дал обет: «Если не постигну сути вещей, то пусть я сгнию вместе с этими травами». Чтобы «подстегивать себя», я положил на стол сочинения: «Юаньу синьяо»53, «Дахуэй шу»54 и «Линь цзян лу»55. Помимо этого я не взял с собой ничего. Из своей обители я видел, как «трижды выпадал иней»56, но мне так и не удавалось познать [себя]. И вдруг однажды мне вспомнились слова, сказанные на прощание Буккоку-дзэндзи: «Если стремящийся к просветлению отдает хоть малейшее предпочтение либо пребыванию в миру, либо уходу от мира, он не сможет достичь пробуждения». И тогда я подумал, что хотя не возлагаю на мирские принципы ни малейших надежд, но все же продолжаю отдавать предпочтение доктринальному учению и тем самым создаю себе препятствие на пути к пробуждению. Когда я осознал эту ошибку, мое мятущееся сердце успокоилось и сознание перестало к чему-либо привязываться. И однажды ночью я пробил стягивавшую меня до той поры скорлупу и впервые понял, что наставления Будды — это не «пустые слова».

И тогда я роздал три хранившихся у меня сочинения, более не обращал взор на книги, не ложился на циновку, а только пребывал в блаженном бездействии. Так минуло двадцать лет. Когда же я состарился и силы мои ослабли, то больше не мог постоянно заниматься сидячей медитацией. Под воздействием «ветра кармы»57 я стал настоятелем монастыря и обрел многочисленных учеников, но всегда оставался самим собой. И хотя такая безупречная чистота противоречила моим первоначальным устремлениям, я не омрачал изначальную просветленность прикосновением к мирской пыли, чего ранее достигал прежде всего тем, что не ложился на циновку, а занимался сидячей медитацией. Или же я поднимался в Зал Закона58 и произносил «беспорядочные проповеди». Или же по просьбе членов общины рассуждал о «записях речений», или толковал сутры. И хотя в моих словах не было ничего необычного, мое сердце не знало страха. Это тоже было результатом того, что я ранее отбросил ученость.

Тогда-то я и постиг смысл древних слов: «Чем более скрываешь, тем сильнее проявляется»59. Если постоянно что-нибудь скрывать, то кончится тем, что оно перестанет быть сокрытым и великий принцип60 нашей школы проявится сам собой, даже если вы его не ищете. И не нужно в этом сомневаться.

И еще Мусо сказал:

- Обращаясь к Буккоку, дзэнский наставник Букко говорил: «Когда я смотрю на своих японских учеников, то понимаю, что лишь немногие из них при этой жизни достигнут пробуждения. В этой стране принято ценить только ум и талант, поэтому они и не стремятся к пробуждению и освобождению. Даже обладающие природными способностями только усиленно читают буддийские и светские сочинения, наслаждаются изяществом стиля, и у них не остается времени на самопознание. Воистину прискорбно, что в таком заблуждении они проводят всю свою жизнь! Но имеются и люди другой категории, которых можно назвать подвижниками. Они не обладают особой эрудицией и способностями, а потому проводят время в молчаливом самососредоточении, но подлинной сущности не постигают. Они также не смогут в этой жизни достичь пробуждения».

Когда наставник Буккоку поведал мне это суждение, я спросил его: «Не будем говорить о людях способных, но усиленно занимающихся только накоплением знаний, однако кого из упомянутой второй категории вы считаете наиболее достойными?» Буккоку ответил: «Хотя люди тупые от природы при этой жизни и не способны достичь пробуждения, но если они будут прилагать все усилия, то при наступлении смертного часа не попадут под действие дурной кармы и потому в следующем рождении смогут, «единожды услышав, тысячекратно пробудиться». Напротив, те, кто кичатся своей ученостью, не только бесславно закончат свое пребывание в этом мире и попадут в лапы царя ада Эмма, но их ожидает еще и неблагоприятное следующее рождение».

Один монах спросил Мусо:

— Я не имею в виду тех, кто накопил много знаний и использует их [только] для бесед, но в чем недостаток тех, кто глубоко постиг смысл древних текстов и излучает свет мудрости?

Мусо ответил:

— Люди, обладающие способностями ниже средних, не могут сразу «вернуться к себе домой»61. Из сострадания к ним тысячи мудрецов создали постоялые дворы, чтобы помочь им в этом. Этими постоялыми дворами и являются так называемые древние тексты. Если же задуматься об их пользе, [то нужно вспомнить], что для сутр есть «наставники по сутрам», для правил винаи есть «наставники винаи», для шастр «наставники по шастрам». Зачем же отвергать дзэнских наставников? Древние говорили, что, придя с Запада, Бодхидхарма «не основывался на письменных знаках, а прямо обращался к человеческому сердцу, [помогая] познать свою сущность и стать буддой». А некоторые также говорят: «Как можно подняться выше слов? Разве «Трипитака» — это не слова и фразы? Зачем же еще потребовался приход патриарха с Запада?»62.

Чаньский наставник Хуанбо63 говорил: «Для того чтобы самому стать Буддой, вовсе не нужно изучать все Учение Будды [Шакьямуни]. Достаточно научиться ни к чему не стремиться и не привязываться. Если не будет стремлений, ваше сознание не возникнет, если не будет привязанностей, ваше сознание не исчезнет. То, что не рождается и не исчезает, и есть Будда. 84 000 законов служат лишь одному — помогают попасть в рай»64. Не только последователи [дзэнских] патриархов придерживаются этого принципа, но и всеобъемлющая Большая Колесница65 полностью для этого подходит.

В «Аватамсака-сутре»66 говорится, что Ананда67 со слезами произнес перед Буддой следующие слова: «К сожалению, с незапамятных времен я только слушал проповеди, но так и не овладел Учением». В «Сутре совершенного просветления» говорится: «В эпоху «конца Закона» люди жаждут овладеть Учением, но не стремятся к пробуждению. Стремятся исключительно к тому, чтобы слушать проповеди, и тем самым усиливают личную привязанность».

Даже прочтя множество трактатов и выпестовав в себе свет мудрости, разве сможете вы сравниться с Анандой? Вместо того чтобы усваивать все, что слышал Ананда, не лучше ли познать бодхи Почитаемого в Мире68. Я не могу перестать рассуждать о дзэнских записях и толковать сутры, но хочу убедить людей лишь в одном: сокровенное учение будд и патриархов заключено не в письменных знаках и словах.

Один монах снова приблизился к Мусо и сказал:

— Считается, что в дзен при общении с человеком, когда пользуешься словами и мыслями, превыше всего ценится одновременно постижение и его слов, и его мыслей. Почему же в таком случае даже умный человек не может понять одновременно слова и мысли?

Чаньский наставник Чжицзюэ говорил: «Те, кто не знают, что Дзэн содержится в доктринальных учениях, не являются учеными. Те, кто не знают, что в Дзэн имеется теория, не могут считаться последователями Дзэн». Ученые теоретики порицают Дзэн потому, что они не знают не только Дзэн, но и теоретических учений. Великий Учитель школы Тяньтай называл таких людей «наставниками-буквоедами» и «чаньскими наставниками тёмного просветления».

Учитель ответил:

— Древние говорили: «Неопытный человек, вместо того чтобы постигать [истину] через слова, учится при помощи мыслей, а опытный человек, вместо того чтобы постигать [истину] при помощи чувств, учится при помощи слова»69. Можно понимать своих наставников через мысли и слова, но на чем основываются мысли и слова, вам неизвестно. Еще один из древних мудрецов70 говорил: «При помощи слов можно оттачивать мысли, при помощи мыслей можно оттачивать слова. Надо следить за тем, чтобы слова и мысли не перемешивались». Понятен ли вам смысл этих слов? Нужно помнить, что предварительное условие состоит в том, чтобы между словами и мыслями не было никакой связи. Но и в этом случае в качестве временного вспомогательного средства используются слова и мысли. Когда начинающие ученики совершенно искренне пытаются понять речи наставников, тем самым они загораживают проход и не способны достичь пробуждения. Поэтому и говорят: «Неопытный человек, вместо того чтобы учиться через слова, учится при помощи мыслей». Тот же, кто достиг «пробуждения», но еще не умеет пользоваться словами, утрачивает внешнюю манеру своего наставника и не способен общаться с другими людьми. Разве можно считать, что те, кто ценят одновременное использование слов и мыслей, способны наставлять неопытных при помощи слов и мыслей?

Один монах спросил Мусо:

— Учитель, недавно вы предлагали ученикам коаны. Разве это не наставление при помощи слов?

Мусо ответил:

— Нет, это неверно. Наставник Юаньу говорил: «Если начинающих учеников пытаться сразу наставлять в дзэнской практике, они ничего не усвоят. Опытный наставник, движимый состраданием, вначале предлагает им коаны. Если, утвердившись в Учении, они направят свои «безумные мысли и ложные устремления» на что-то определенное, то мыслями к этому привяжутся. Когда же они вдруг осознают, что не существует ничего, помимо сердца, то древние коаны станут для них черепицей, которой стучат в ворота»71. Разве такими словами Юаньу обманывал людей? Нужно помнить, что когда учитель предлагает ученикам коан, то каждый может пройти только через собственные ворота, ведущие к освобождению.

Каждый раз, предлагая ученикам «беседы древних учителей», чаньский наставник Дахуэй говорил: «Не пытайтесь постичь это разумом, не старайтесь ухватить то, что легко поднять, и не кладите в помещение, которым не пользуетесь». Если вы усвоите этот принцип, то перестанете считать [коаны] наставлениями при помощи слов.

Юаньу говорил: «Можно распахнуть ворота словами: «Сердце равнозначно Будде». То же самое означают слова: «Без сердца нет и Будды». Если не будете вникать в смысл этих слов, то немедленно их поймете и впервые увидите совершенно раскрытые сердца древних мудрецов. Если же проникнете в смысл чужих слов, то долго не сможете от них избавиться». А еще он говорил: «Если человек обладает природными способностями, ему не нужно обращаться к словам древних учителей из коанов. Достаточно, встав утром, иметь правильные мысли и успокоенное сердце, и тогда он волен делать все что угодно. А делая все что угодно, он должен каждый раз все тщательно взвешивать и вопрошать себя: «Что же это такое?» или «Что же я совершаю?». Если и в мирской суете ему будет по-прежнему все понятно, то это и будет «чистым недеянием».

Таковы наставления двух великих старцев. В них изложены основные принципы для занимающихся дзэнской практикой. Большинство же нынешних монахов стремятся постичь учение древних мудрецов по книгам и запечатлеть их в своем сердце. Усиленно используют «самоответы»72 и «дополнительные речи»73. Они считают, что сокровенный смысл учения патриархов заключается в том, чтобы как попало «пихать и толкать»74. Именно это Юаньу и называл «безумными мыслями и ложными устремлениями».

Один монах снова спросил:

— Те, кто «обрели пустоту и прикоснулись к звукам», считают себя пробужденными, но на самом деле — это люди с безумными мыслями и ложными устремлениями. Но почему же не считают пробужденными тех сообразительных людей, которые постигли суть слов?

Мусо ответил:

— Пусть они даже и постигли суть слов, но если еще не обрели способности различать [истинное и ложное], то это будет называться «проникнуть в слова, но не проникнуть в человека». О тех же, кто только «обрел пустоту и прикоснулся к звукам», не стоит и говорить. Древние говорили75: «Если ухватился за корень, не беспокойся о верхушке». Чуткость мыслей — это корень; умение использовать свои природные способности— это верхушка. Если сажают дерево и корень его не прижился, разве могут появиться ветви и листья, цветы и плоды?

Наставник Дахуэй говорил: «В чаньской практике природные способности не всегда самое главное. В старину почтенный Юнгай Шоучжи76 обладал ясным зрением и был способен различать [истинное и ложное]. Как-то начальник округа отправился в горы и отдыхал в беседке «Бесед о Пустоте»77. Он спросил у Шоучжи, что такое беседка «Бесед о Пустоте». Чжи ответил: «Кроме этой беседки «Бесед о Пустоте» ничего не существует». Начальник округа остался недоволен ответом и, призвав к себе Бэнь Могу78, попросил объяснить [ответ Шоучжи]. Бэнь сказал: «Он объяснил Учение просто при помощи беседки, а не рассуждал о Пустоте при помощи слов». Начальнику округа это понравилось, и он решил поселить Бэня на месте Юнгая Шоучжи. Но если сравнить Бэня и Чжи, то между ними окажется большая разница. Теперь вам должно быть понятно, что нельзя вынести подлинных суждений на основании природных способностей».

Главный монах [Чу]юань с горы Баофэншань79 также был очень сведущ в Учении, но во время бесед не умел использовать свои природные способности. У Цзюэфаня80 было прозвище «Пять доу»81. Так его прозвали за то, что он произнес «поворотную фразу»82: «Пока открываю рот и втягиваю воздух, успевает свариться пять доу риса».

Один монах спросил:

Один монах снова приблизился к Мусо и сказал:

— Но если слова и тексты приносят вред постигающим Учение, почему же с давних пор у каждого мудреца имелись свои «самоответы», «дополнительные речи», «замечания-аллегории»83 и комментарии к гатхам84 и почему они их применяли?

Мусо сказал:

— Наставник с чистым взором поучает ученика, как сам того пожелает. И хотя поучения различны, все они являются средствами, которые называют «малыми яшмами»85. И если кто-то из последователей нашей школы способен ухватить истину, стоящую «за словами», чем ему могут повредить слова, учителя?

Однако с течением времени слова превращаются во зло. Многие люди становятся похожими на того человека, который «ждал зайца у пня» 86 или «делал зарубку на лодке»87. Поэтому-то наставник должен незаметно исчезнуть и [тем самым] избавить [ученика от этого зла]. Это называют «отклониться от столбовой дороги, разрушить дом и раздать имущество»88.

Давным-давно в горах Цзяшань старый учитель Юаньу давал ученикам свою оценку историй Сюэтоу89. Так возник сборник «Записки у Изумрудной скалы»90. Чаньский наставник Фоцзянь91 критиковал его за это в своем письме. Содержание письма следующее: «Я долго учился у старого наставника Цзуфэна92 и слушал его речи. Не могу позабыть его слова, которые отпечатались у меня в сердце: «Если в дальнейшем вы станете «наставниками людей и богов»93, следует продолжать познавать самих себя». Я же слышал, что с недавних пор, наставляя учеников, вы чрезмерно восхищаетесь стихами Сюэтоу. Когда я услышал такое, у меня невольно потекли слезы. Я всегда считал вас выдающимся ученым, как же вы могли дойти до такого? Старший брат, почему, наставляя учеников, вы не пытаетесь пробудить в них изначальную причину, [существовавшую] еще до прихода Бодхидхармы [в Китай]?» В «Проповедях» Дахуэя говорится: «Прочитав письмо Фоцзяня, учитель [Юаньу] прекратил [такую практику]».

Однако нашлись почитатели, которые напечатали сборник «Записки у изумрудной скалы» и распространили его по свету. Тогда Дахуэй сжег печатные доски94. Это и был метод, который стал называться «разрушить дом и раздать имущество». Через двести с лишним лет после того, как он сжег [печатные доски], при династии Юань в годы правления Да-дэ95 человек по имени Чжан Минюань96 из Юйчжуна еще раз напечатал это сочинение и распространил его по свету. Старец [по прозвищу] Три Учения97 написал к нему предисловие, начинающееся словами: «Один человек спросил, что лучше: сохранить или уничтожить «Записки у Изумрудной скалы», и я ответил ему, что и то и другое хорошо». В этом предисловии объясняется, что Юаньу считал, что нужно сохранить [сборник], а Дахуэй что нужно его уничтожить, и, значит, каждый из них был по-своему прав. Данный чиновник98 не понимал, что метод учителей заключался не в том, чтобы сохранить или уничтожить. До Мацзу и Байчжана были только логические принципы, а не было конкретных ситуаций; после Мацзу и Байчжана были только конкретные ситуации, а не было логических принципов. Во времена Фэнсюэ99 и Синъхуа100 стали петь еще более цветисто101, а вторить им102 стало еще труднее. Это и называется «отклоняться от столбовой дороги». В конечном счете следует помнить, что сущность учения патриархов заключена не в логических принципах и конкретных ситуациях, а воплощается в методе, который называют «малой яшмой»103. Поэтому и говорят: «Если понимают человека, то передают ему учение на дороге, а если не понимают, то распространяют житейские истины»104. А еще говорят: «Только тогда сможешь кое-что понять в словах будд и патриархов, если будешь воспринимать их как кровного врага»105.

Один монах спросил:

— Если это так, то нельзя ли вообще отвернуться от писанных слов и проводить жизнь в [полном] молчании?

Мусо сказал:

В старину говорили106: «При помощи слов ничего не достигнешь, через молчание ничего не поймешь». Разве в принципе «не опираться на письменные знаки»107 содержится похвала молчанию или порицание слов? Я же стремлюсь передать людям то, чего нет ни в словах, ни в молчании. Для того, кто сможет это постичь, все поучения будд и патриархов станут личным достоянием. В таком случае, если хотите понять учение будд и патриархов, нужно отбросить мудрствование и сообразительность, а то, что отбросили, сделать темой для коана. Если человек обладает исключительными способностями, он обязательно поймет [смысл] коана и не погрузится в молчание. Он должен все время усиленно совершенствоваться. Такие люди и есть истинные последователи моего учения. Только достойные последователи моей школы поймут все то, что я изложил выше. Те же, кто от природы несообразительны и легкомысленны, кто совершенно не думает о Пути, а стремится только увеличивать свои знания, меня не поймут. Но и среди них имеются люди, знающие, что следует помнить [о законе] причин-следствий, или же [те], которые, [лично] не участвуя в ритуалах, любят подглядывать через щель в заборе за дзэнскими делами, считая, что тем самым они участвуют в религиозном подвижничестве. Они также могут распространять учение дзэн. Не следует вовсе их сбрасывать со счетов.

Почтенный Путай108 в «Десяти бесполезных делах» говорит: «Если отбросить и практику, и теорию, то и монашество станет бесполезным». Вот так он считал! А в нынешних монастырях находятся люди, которые занимаются исключительно изучением «внешних»109 сочинений. Они не только не познают своего сердца, но и смысла слова не постигают. Можно ли их вообще называть дзэнскими монахами? Ведь они постоянно оскорбляют сутры и шастры и не соблюдают буддийских установлений.

Один монах спросил:

— А если человек, погруженный в изучение текстов, считает, что он понял смысл «прихода Бодхидхармы с Запада»110, как проверить, что он этого не понял?

Мусо ответил:

— Древние говорили: «Придя с Запада, Бодхидхарма никому не передавал своего учения. Он только указал, что каждый человек сам по себе совершенен и даже на волосок не отличается от будд и патриархов»111. Поскольку любой человек даже на волосок ие отличается от будд и патриархов, это означает, что не следует делать различия между собой и другими, считая одних лучше, а других хуже. Если же кто-то считает, что он «пробужденный», и этим гордится, то это служит свидетельством того, что этот человек не понял смысла прихода Бодхидхармы с Запада. Человек же, который хорошо понял смысл прихода с Запада, знает, что такое рассуждение о природе и внешней форме112, о конкретном проявлении и изначальном принципе113, логических принципах и конкретных ситуациях.

Он подобен пальцу, указывающему на луну114, куску черепицы, которым стучат в ворота115. Нынешние же монахи, как только соберутся вместе, начинают толковать о том, длинный или короткий палец указывает на луну, рассуждают о том, большой это или маленький кусок черепицы. Это будет «болтливый дзэн». Разве можно сказать про них, что они поняли «смысл прихода с Запада»?

Чаньский наставник Дахуэй с малых лет практиковал «болтливый дзэн» и считал такую практику совершенной. Только в возрасте 36 лет он впервые понял, что это неверно, после того как повстречался с Юаньу и его заблуждения рассеялись. С той поры, наставляя своих слушателей, он всегда толковал о своих ошибках и предостерегал [против них] учеников. Это должно служить иглоукалыванием и прижиганием116 и для нынешних учеников. Если наставник обладает ясным взором, то он берет человека за руку и отпускает, тащит его и бросает, убивает и оживляет. Он подобен искре из камня, сверканию молнии. И это называется методом «живого патриарха»117, методом «сокрытия»118. Великий наставник Юнцзя 119 говорил: «Никто из людей не знает, что истинно, а что ложно, что значит идти по течению, а что значит идти против течения — этого не постичь даже Небу!» Люди же, еще не постигшие этого, а изучившие только внешние формы поведения, не только обманывают самих себя, но и других вовлекают [в эту ложь] и тем самым создают себе дурную карму. Этого следует избегать.

* «Сэйдзан ява» («Ночные беседы на Западной Горе»). Пер. А.М. Кабанова; Буддизм в Японии. 1993 г., стр. 627-645
1 Дзэнский монастырь Нандзэн-дзи в Киото был основан в 1291 г. Муканом Фумоном (1212—1291). Нандзэн-дзи входил в число «пяти монастырей» (годзан), в 1386 г. был объявлен верховным монастырем этой категории и, следовательно, главным дзенским центром страны. Мусо дважды занимал пост настоятеля Нандзэн-дзи: в 1325—1326 и 1334—1336 гг.
2 Гэнно Хонгэн (1262—1332, посмертный титул — Буттоку-дзэндзи) — основатель храма Ринсэндзи. Ученик Кохо Кэннити (1241 —1316). Был дружен с Мусо Сосэки.
3 Кит. «Сян фа цзюэ и цзин» (яп. «Сёбо кэцуги-кё») — одна из апокрифических сутр. Вероятно, была создана в эпоху Лючао, когда среди китайских буддистов получили широкое распространение эсхатологические настроения. Хотя сутра была исключена из канона «Трипитаки» как поддельная, она продолжала пользоваться популярностью среди китайских и японских буддистов и много веков спустя.
4 Яп. бику — монах, принявший полный набор буддийских обетов и живущий подаянием.
5 Яп. энгаку. Эта же мысль повторяется в «сборнике речений» (гороку) Мусо: «Своим монастырем я считаю совершенное просветление. Когда связан — полагаюсь только на себя, когда свободен — тоже полагаюсь только на себя».
6 Мусо принадлежал к дзэнской школе Риндзай, основателем которой считается великий китайский наставник Линьцзи Исюань (ум. в 867 г.).
7 «Истинная сущность» (хомбун) — то же самое, что «истинная природа» (хонсё). Имманентно присущая всякому живому существу от рождения «природа будды», познание которой ведет индивида к «пробуждению» (сатори).
8 Яп. дзэнтисики — стандартная формула обращения проповедника к пастве.
9 Яп. гэгё соо — умение действовать сообразно обстоятельствам. Считалось высшим уровнем совершенства на стадии ученичества.
10 Термин ки в дзэнских текстах очень многозначен. Прежде всего это присущие человеку от природы способности, эмоциональный движущий импульс, нереализованные потенции, и задача опытного наставника состоит в том, чтобы помочь адепту их реализовать, проявить. В то же время ки— это «удобный случай», «подходящий момент», который должен уметь улавливать и использовать наставник.
11 Т. е. те, кто еще не познал свою «изначальную природу».
12 Яп. итиай иссацу, букв, «раз пихнуть, раз толкнуть», подразумевает испытания ученика наставником. За отсутствием лучшего эквивалента я перевожу это туманное выражение как «обмен приветствиями» (с оттенком иронии), поскольку впоследствии это выражение вошло в повседневный обиход именно в таком значении.
13 Яп. тэн рокуроку ти. В дзэн это выражение обозначало беседы, протекающие гладко, без заминки, когда на каждый вопрос немедленно следовал ответ. Омофон рокуроку передавал звук вращающихся колес.
14 Яп. гороку; кит. юйлу — одна из наиболее популярных видов дзэнской литературы. В эти сборники входили проповеди и поучения знаменитых наставников, записанные их учениками.
15 Букв, «высокий и старый», т. е. монах, превосходящий всех своими добродетелями и старейший по времени пребывания в монашестве. Обычно так почтительно называли настоятеля монастыря.
16 Яп. сётин — указание на превратности судьбы и обстоятельства, обусловленные кармическими причинами.
17 Вероятно, Мусо намекает на чаньского монаха Дасуй Фачжэня (ок. 870— ок. 963), который, достигнув «пробуждения», поселился в монастыре Лунхуайсы, где в течение трех лет варил чай у дорожной обочины и предлагал его прохожим как подаяние.
18 Букв, попасть иглой в горчичное зерно.
19 Янагида Сэйдзан отмечает в комментарии, что это выражение встречается в сборнике «Чжао-чжоу лу» в значении «затрачивать слишком много усилий для достижения незначительной цели».
20 Яп. кайдзо — метафорическое обозначение всех проповедей и наставлений Будды, «драгоценных и бескрайних, как море», которые и составляют буддийский канон — «Трипитаку».
21 Юаньу Кэцинь (1063—1135) — выдающийся представитель чаньского направления Янци при династии Южная Сун. Автор и редактор вводных наставлений и критических оценок к историям из самого знаменитого сборника гун-аней (коанов) «Би янь лу». См. примеч. 84.
22 Здесь и далее, ссылаясь на Юаньу, Мусо цитирует строки из его сочинения «Юаньу синь яо» («Сокровенная суть учения Юаньу»), представляющего собой собрание его устных и письменных наставлений разным ученикам.
23 Дахуэй Цзунгао (1089—1163) —самый знаменитый из пяти учеников Юаньу. Дахуэй считал, что наиболее эффективным средством в чань, ведущим к «пробуждению», является практика гун-аней. Этот метод получил наименование «чань всматривания в гун-ани» (кань хуа чань). Одновременно Дахуэй резко осуждал практику молчаливой сидячей медитации, называя такую практику «еретическим чань молчаливого озарения» (мо чжао се чань).
24 Намек на притчу из книги «Мэн-цзы» (гл. «Гунсунь Чоу»), где рассказывается о человеке из царства Сун, который подтягивал всходы, чтобы помочь им расти, в результате чего те завяли. См. [Древнекитайская философия, 1972, с. 233].
25 Яп. сёмон — так называли вопросы, возникавшие не в результате ментальных усилий, а спонтанно, из глубины сердца.
26 Янагида отмечает, что речь идет о некоем Чжане из Шаолиня, ответ на письмо которого содержится в собрании сочинений Дахуэя «Дахуэй шу».
27 Первые два из перечисленных коанов связаны с именем Юнмэня. Однажды на вопрос о том, могут ли быть проступки у того, у кого не возникает никаких мыслей, он ответил: «Гора Сумеру!». В другом случае на вопрос о том, кто такой Будда, он ответил: «Столбик засохшего дерьма». Третий коан— один из самых знаменитых — принадлежит Чжаочжоу. На вопрос о том, обладает ли собака природой будды, Чжаочжоу ответил: «МУ!» («Не обладает!»).
28 Яп. согон сайго. Вероятно, имеются в виду, с одной стороны, просторечные и даже непристойные высказывания, а с другой — излишне цветистые сочинения китайской словесности.
29 Янагида отмечает, что имеется в виду Юаньу.
30 Мацзу Даои (709—788)—знаменитый наставник эпохи Тан. Считается, что у него было 139 учеников.
31 Байчжан Хуайхай (720—814)—традиционно считается автором первого чаньского монастырского устава и регламентатором норм жизни чаньских монахов, хотя новейшие исследования опровергают эту точку зрения.
32 Лян-«книжник» (цзочжу) с Западной Горы (Сишань) — был известен своей ученостью и прославился толкованием разных сутр. Однажды после беседы с Мацзу он достиг «пробуждения», после чего удалился на Западную Гору в Хунчжоу, где жил отшельником. О дальнейшей судьбе Ляна ничего не известно. Существует легенда, что по прошествии почти 500 лет один чиновник повстречал в этих горах аскета, погруженного в созерцание, который признался, что он и есть тот самый Лян. В глазах Мусо Лян был образцом широко эрудированного человека, имевшим многочисленных учеников, но нашедшим в себе силы отказаться от «книжности» и, уйдя в горы, заниматься там самосовершенствованием.
33 По мнению Янагида, в данном случае Мусо повторяет слова Дахуэя, порицавшего практику «книжников» (цзочжу), для которых истина всегда однозначна, хотя на самом деле то, что сегодня представляется бесспорным, завтра может оказаться неверным.
34 Янагида считает, что выражение «проложить дорогу и выправить основу» (цуто хэнкаку) можно истолковать как «вырвать корни и закрыть источник», т. е. искоренить полностью старую основу, чтобы подготовить человека к пробуждению в новом ментальном состоянии.
35 Яп. хакэ сантаку. В дзэнской литературе выражение «разрушить дом и раздать имущество» служит метафорой «пробуждения». Дом и имущество — привязанности, препятствующие пробуждению, поэтому избавление от них равнозначно упразднению иллюзорных привязанностей.
36 Т. е. Будда.
37 В Оленьем Парке к северу от Варанаси (Бенареса) Будда произнес первую проповедь, в которой изложил «четыре благородные истины». На берегу р. Аджиравати Будда погрузился в нирвану. Мусо повторяет популярные в дзэнской среде слова из «Ланкаватара-сутры» (гл. III, § 42).
38 Кэннин-дзи — один из монастырей категории годзан в Киото. Был основан в 1201 г. Эйсаем.
39 Кодзан — монастырь Кэнтё-дзи из категории годзан в Камакура. Находился на горе Кофукудзан (сокращенно Кодзан). Его основал в 1253 г. прибывший в Японию из Китая чаньский монах Ланьcи Даолун (1213—1278). В дзэнских текстах часто вместо названия монастыря указывается только гора, на которой он расположен, ее название обычно входит в более длинное официальное наименование монастыря.
40 Т. е. сборники коанов.
41 Выражение «Обретение пустоты и прикосновение к ее звукам» означает использовать чужие суждения, выдавая их за свои.
42 Мусо с большим пиететом относился к Дахуэю, который был сторонником «активного чань» и порицал последователей практики чистой медитации — «бессмысленного сидения» (момо кандза). См. примеч. 23.
43 Представления о том, что мир вступил в эру «конца Закона», получили широкое распространение в Японии в конце эпохи Хэйан, но и во времена Мусо эти идеи оставались актуальными.
44 Яп. киэн — это соотношение «потенциальных внутренних способностей» (ки) и «благоприятных внешних обстоятельств» (эн). Целью «испытаний» было установить абсолютное взаимопонимание между наставником и учеником, достичь своего рода «взаимопроникновения» на интуитивном уровне, результате чего ученик мог пережить сатори.
45 «Наставник страны Иссан» — посмертный титул, присвоенный китайскому монаху Ишань Инину (яп. Иссан Итинэй, 1247—1318), который прибыл в Японию в 1297 или 1299 г.
46 Согласно традиционной чаньской генеалогии, считается, что после шестого патриарха Хуэйнэна чаньекое учение разделилось на пять школ, получивших наименование «пяти домов».
47 Очевидно, в этой фразе заключен второй смысл: под «домом» Мусо подразумевает школу дзэн или дзэнское учение в самом широком смысле.
48 Янагида отмечает, что эти строки принадлежат Пинтянь Пуганю (годы жизни неизвестны), ученику Байчжана. Биография Пинтяня содержится в «Цзин-дэ чуань дэн лу», цз. 9.
49 Это образное выражение позаимствовано Мусо из «Юаньу синь яо» и служит метафорой бесполезности всякого интеллектуального опыта и эрудированности.
50 «Наставник страны Буккоку» («Буккоку Кокуси») — посмертный титул Кохо Кэннити (1241 —1316), учеником которого был Мусо, от него Мусо получил специальную печать (инка), подтверждавшую достижение им сатори.
51 Тофуку-дзи — монастырь категории годзан в Киото. Основан в 1236 г. Энни (1202—1280).
52 Т. е. монастырь Энгаку-дзи.
53 «Юаньу синь яо» — сборник наставлений и писем Юаньу (см. примеч. 21), который высоко ценил Мусо и часто цитировал.
54 «Дахуэй шу» — собрание речей и писем Дахуэй Цзунгао (см. примеч. 23).
55 «Линь цзян лу» — сборник пестрого содержания, его темы не имеют отношения к чань. Впервые был напечатан в Китае при династии Сун. Имел широкое хождение и в Японии, где использовался в качестве пособия для начинающих постигать основы дзэнского учения. Его автором был Цзюэфань-Хуэйхун (1074—1128).
56 Т. е. прошло три года.
57 Яп. гоппу — проявление закона кармы, т. е. совокупности добрых и плохих поступков в прошлой и в нынешней жизни.
58 Зал Дхармы, яп. Хатто — одно из основных семи главных зданий дзэнского монастыря, в котором произносились проповеди.
59 Не совсем ясно, чьи слова имеются в виду. Янагида полагает, что это аллюзия на 48-й чжан «Дао дэ цзина»: «В непрерывном уменьшении человек доходит до недеяния. Нет такого, чего бы ни сделало недеяние. Поэтому овладение Поднебесной всегда осуществляется при помощи недеяния. Тот, кто действует, не может овладеть Поднебесной». Однако подобное отождествление мне не представляется достаточно убедительным.
60 Яп. дайки дайё, букв, великие природные способности в их великом проявлении. Данное выражение подразумевает практическую реализацию скрытых возможностей, наличествующих в природе всех последователей дзэн — как в целом, так и у каждого в отдельности.
61 Смысл данного выражения — «познать свою изначальную природу».
62 Вопрос о смысле прихода в Китай с запада (из Индии) легендарного чаньского патриарха Бодхидхармы следует понимать так: «В чем сокровенный смысл учения дзэн?».
63 Хуанбо Сиюнь (ум. в 850 г.) — выдающийся чаньский деятель эпохи Тан, ученик Байчжана, жил в пров. Цзянси. Приведенные ниже слова взяты из его сочинения «Чуань синь фа яо».
64 Последователи дзэн считали, что «природа будды» есть в каждом живом существе, только нужно уметь ее выявить. Учение же Будды Шакьямуни, запечатленное в 84 тыс. наставлений, способно обеспечить последователям учения место в раю. Но и рай не давал окончательного освобождения от круговорота в потоке рождений-смертей, а был только временной отсрочкой, лучшей из возможных форм рождения.
65 Т. е. учение махаяны.
66 Яп. «Кэгон-кё» (кит. «Хуаяньцзин») — одна из поздних махаянистских сутр. Однако, согласно буддийской традиции, хронологически эта сутра была произнесена Буддой раньше всех прочих, но ученики оказались неподготовленными к пониманию ее сложных положений. Приводимые Мусо слова взяты из вводной главы «Аватамсака-сутры».
67 Один из ближайших учеников Будды Шакьямуни, известный своим умом и образованностью. Он провел рядом с учителем 50 лет и, согласно традиции, после вступления Будды в нирвану составил 5048 томов сутр с поучениями Будды.
68 Т. е. Будда Шакьямуни.
69 Янагида считает, что имеется в виду чаньский монах Фушань Фаюань (годы жизни неизвестны), но не указывает источника этих слов.
70 Речь идет о Дахуэе.
71 Т. е. являются только временным вспомогательным средством на пути к «пробуждению».
72 Яп. дайго — так назывались ответы, которые давал себе сам учитель, если во время беседы ученик не мог ответить на его вопрос.
73 Яп. бэцуго — развернутое дополнение к ответу ученика, если наставнику доводы последнего казались недостаточны убедительными.
74 См. примеч. 12.
75 По мнению Янагида, речь идет о «Песне просветленного Пути» («Чжэн дао гэ») Юнцзя Сюаньцзюэ (665—713).
76 Юнгай Шоучжи (1025—1115)—один из учеников Хуанлун Хуэйнаня (1002—1069), родоначальника чаньского направления Хуанлун (яп. Орё).
77 Кит. Танькун-тин. Не совсем ясно, существовала ли в действительности беседка с таким названием или это просто образ из притчи, который можно было удобно обыграть во время ответа.
78 Бэнь Могу (монашеское имя — Юнгай Чжи-бэнь) — ученик Байюн Шоудуаня (1025—1072), последователя направления Янци (яп. Ёги).
79 Баофэн Чуюань был учеником Чжэньцзин Кэвэня (1025—1102).
80 Цзюэфань Хуэйхун (1074—1128) — автор многочисленных чаньских сочинений, в том числе «Лань цзян лу» (см. примеч. 55).
81 Доу — мера емкости объемом около 10 л.
82 Яп. тэнго — высказывание наставника, способное направить адепта к пробуждению.
83 Яп. нэнко — иносказательные высказывания по поводу древних историй из сборников коанов.
84 Яп. дзюко — особый жанр дзэнской литературы в форме стихотворных комментариев к буддийским строфам (гатхам).
85 Яп. сёгёку — метод косвенного указания на что-либо через привлечение внимания к другому. Сущность этого метода можно понять, только зная историю, связанную с именем чаньского наставника Уцзу Фаяня (1024—1104). Однажды к Уцзу пришел судебный надзиратель Чэнь и попросил объяснить смысл дхармы. Уцзу сказал: «Разве ты в юные годы не напевал любовную песенку? Там были две строки, очень чаньские по духу:
Она часто без повода звала свою служанку [малую яшму] только для того, чтобы любимый услышал ее голос».
...Как раз в это время Юаньу вернулся в монастырь и спросил учителя, понял ли надзиратель наставление при помощи любовной песенки.
— Он понял только мой голос,— ответил Уцзу.
— Но ведь она хотела «только, чтобы любимый услышал ее голос». Раз надзиратель услышал голос, что же тут не в порядке? — заметил Юаньу.
Удзу сказал: «Один монах спросил, в чем смысл прихода Бодхидхармы с запада, и Чжаочжоу ответил ему про кипарис во дворе, не так ли?». И тогда Юаньу «прозрел».
Таким образом, метод «малой яшмы» — это своеобразная «уловка», чтобы косвенным путем подвести ученика к пробуждению.
86 Намек на притчу из книги «Хань Фэйцзы» (гл. 5, «Пять ядов»), где рассказывается о человеке, который, увидев разбившегося об пень зайца, сел возле пня и ждал, пока об него разобьется следующий заяц.
87 Намек на историю из «Люй-ши чуньцю» о чусце, меч которого упал в воду, когда он переправлялся на лодке через реку. Чусец сделал зарубку на лодке, потом остановил ее и нырнул в воду в поисках меча. См. [Древнекитайская философия, 1972, т. 2, с. 305].
88 См. примеч. 35.
89 Сюэтоу Чунсянь (980— 1052) — выбрал из «Цзин-дэ чуань дэн лу» («Записки о передаче светильника, составленные в годы правления Цзин-дэ») 100 образцовых историй из биографий чаньских патриархов и к каждой истории добавил собственную оценочную гатху. Так возникла первая редакция сборника гун-аней «Биянь цзи» («Записки у Изумрудной скалы»).
90 См. примеч. 89. Окончательную форму придал сборнику «Биянь цзи» Юаньу, снабдив его довольно своеобразными «объяснениями».
91 Фоцзянь (другое имя — Тайпин Хуэйцин) — вместе с Юаньу был одним из учеников Уцзу Фаяня.
92 Цзуфэн (другое имя Уцзу Фаяня). См. примеч. 85.
93 Яп. тэндзин си — одно из «десяти имен» (дзюго) Будды Шакьямуни. Данное выражение следует понимать так: «Если станете буддами».
94 Дахуэй Цзунгао, считая, что чрезмерное увлечение монахов чтением историй из «Биянь цзи» превратилось просто в приятное времяпрепровождение и потому стало препятствием на их пути к совершенствованию, собрал все имевшиеся в монастыре рукописи и печатные доски, с которых печатался данный сборник гун-аней, и сжег все прямо во дворе монастыря. Считается, что это произошло около 1140 г.
95 1297—1307 гг.
96Чжан Минюань (или Чжан Вэй) был мирянином из Сычуани.
97«Старец Три Учения» (саньцзяо лаожэнь) — псевдоним некоего мирянина Янь Бина, последователя чаньской школы Дахуэй.
98 Т. е. автор предисловия.
99 Фэнсюэ Яньчжао (896?—973) — ученик Наньюань Хуэйюна (ум. в 930 г.). Прославился своей приверженностью к аскетизму и склонностью к экстравагантным выходкам. Является героем многих историй из «Биянь цзи».
100 Синьхуа Цуньцзян (838?—888) — один из учеников Линь-цзи.
101 Т. е. выражаться вычурно.
102 Т. е. понимать их.
103 См. примеч. 85.
104 Слова принадлежат чаньскому монаху Гуйцзун Чжичану (IX в.), ученику Мацзу Даои. Гуйцзун является персонажем ряда гун-аней.
105 Янагида указывает в комментарии, что это слова Дуншаня Лянцзе (807—868), одного из двух основателей чаньской школы Цаодун.
106 Янагида считает это намеком на высказывание Хуанлуна в «Гуй цзун лу»: «При помощи сердца нельзя узнать, не имея сердца нельзя получить».
107 Яп. фурю мондзи — одна из четырех максим дзэн-буддизма, приписываемых Бодхидхарме.
108 Монах Путай жил в конце династии Тан и был известен своими эксцентричными выходками.
109 Т. е. небуддийских.
110 Т. е. понял смысл учения дзэн-буддизма.
111 Цитируемые слова взятые из «Линь-цзи лу».
112 Рассуждения о природе (сё) и внешней форме (со) характерны для буддизма школы Кэгон.
113 Проблема соотношения изначального принципа (яп. ри; кит. ли) и его конкретных проявлений (яп. дзи; кит. ши) лежала в основе многих философских рассуждений мыслителей школы Хуаянь (яп. Кэгон-сю), что нашло отражение во многих основополагающих трактатах этой школы доктринального буддизма. Для Мусо, как для последователя дзэн, все эти рассуждения представляются беспочвенными.
114 Человек с обыденным, «замутненным» сознанием принимает средство за конечную цель и направляет внимание на второстепенные признаки, вместо того чтобы обратиться к единственной конечной цели — просветлению.
115 См. примеч. 71. Метафора вспомогательного средства, на которое не следует отвлекать внимание.
116 Т. е. предупреждением.
117 В «Линьцзи лу» говорится: «Человек, следующий Пути и способный прямо сейчас, слушая мою проповедь, ни от чего не зависеть, может видеть все различия отчетливо и не иметь ни малейших недостатков. Если хотите ничем не отличаться от будд и патриархов, то вы должны обладать именно таким взглядом и не иметь сомнений и ошибок. Когда ваше сознание ничем не будет отличаться от другого сознания (сердца) — это и будет называться методом «живого патриарха».
118 Метод «сокрытия» (яп. эйсэйдзюцу)—по мнению Янагида, равнозначен методу «малой яшмы» (см. примеч. 85).
119 Наставник Юнцзя известен прежде всего как автор «Песни просветленного Пути», строки откуда приводит Мусо.