Ко второй половине 17 века всё большее число «картин развлечений» (популярный жанр фудзокуга) посвящались стильным молодым женщинам, их развлечениям, модным нарядам и причёскам. Эти картины сформировали определённый подвид «картин развлечений» (юраку-дзу) – «картины женских развлечений», или фудзё-юраку-дзу (婦女遊楽図), на которых изображались благородные дамы, фудзё (婦女), или чаще куртизанки, юдзё (遊女).
В качестве примера картины развлечений благородных особ (фудзё) можно привести росписи парных ширм «Цветущая сакура», приписываемых кисти Таварая Сотацу, из коллекции Галереи искусств Фрир. На этой картине изображён пейзаж, в котором группа придворных дам прогуливается по саду с цветущими сакурами. Рядом ожидают повозки с волами, а сопровождающие дам слуги отдыхают у высокого забора из хвороста. Забор, который проходит по диагонали ширмы, добавляет композиции ощущение пространства и отмечает границу между внешним миром и садом, который использовался исключительно для развлечения знатных особ того давнего периода.
«Ранний Кабуки, с его эротикой и чувственностью, оказал воздействие и на сложение нового типажа в жанровой живописи. Свойственный Идзуми-но Окуни (основательнице театра Кабуки) и её труппе оттенок вульгарности манер и вызывающей экстравагантности нарядов стал на некоторое время модным эталоном для художников, изображавших женщин из кварталов развлечений»1.
«Наиболее известный пример – «Юна» («Банщицы») из музея МОА в Атами. На свитке передана группа вышедших на прогулку девушек-служанок из общественных бань, в обязанности которых входили не только массаж и обслуживание посетителей, но и развлечение гостей после бани. Они изображены с нарочито вульгарными лицами и вызывающими позами, в кричаще ярких одеждах. Это как бы антитеза тому стереотипу красавицы, который стал распространяться во второй трети XVII столетия и постоянно воспроизводился многочисленными городскими художниками матиэси»2.
«Влияние раннего Кабуки на жанровую живопись не ограничилось лишь сюжетной стороной. Пластика танцевальных поз, все чаще воспроизводившихся в живописи, начинает влиять на ее собственный язык в сторону увеличения роли силуэта, выразительного жеста как средства характеристики персонажа, а передача костюма с помощью плоскостного цветового пятна становится важнейшим компонентом ритмической структуры произведения»3.
Многочисленные ширмы в стиле кинпэки с картинами танцовщиц на фоне из золотой фольги, майко-дзу (舞姑図) или буё-дзу (舞踊図), сосредоточены исключительно на красиво одетых танцующих девушках (а иногда и на молодых мужчинах). «Интерес к танцевальной позе и жесту, а также к красивому костюму начисто вытесняет всякую описательность и повествование»4. Характерными примерами картин на эту тему являются росписи ширм из коллекций Городского музея Киото, Музея японской истории (Ямато Бункакан) в Нара и Художественного музея Сантори в Токио.
«Сосредоточенность внимания на одном персонаже как центральном (что само по себе уже было разделением всех действующих лиц картины на главных и второстепенных) имело важные последствия для развития жанровой живописи: второстепенные герои – зрители как бы уходят из поля зрения художника, а танцовщица становится сама по себе сюжетом картины. Многофигурная сцена из городской жизни преобразуется в нечто совсем другое - это уже изображение женской фигуры на абстрактном золотом фоне как самостоятельный мотив живописи»5.
«Укрупнение фигур и появление нейтрального или золотого фона вместо передачи реальной среды было главным новшеством в жанровой живописи второй четверти XVII века. В этом тоже можно усмотреть воздействие театра. В раннем Кабуки, как было отмечено, сюжетное развитие почти отсутствовало и фигура танцующей актрисы (а позднее - актера) была основой зрелища. Воспроизведением этого главного впечатления и становилась ширма с фигурами крупного масштаба, где сюжетная ситуация сохранялась в виде намека или дополнительного элемента зрелища. Такова двустворчатые ширмы «История Хонда Хэйхатиро» и «Ткачихи» или знаменитая пара шестистворчатых ширм «Развлечения женщин» (музей Ямато Бункакан в Нара)»6.
«История Хонда Хэйхатиро», или «Хонда Хэйхатиро Сугата-э» (本多平八朗姿絵) из коллекции Художественного музея Токугава датируется первой половиной 17 века. Эта известная картина с квази-повествовательным включением мужского «титульного персонажа» в окружении множества женщин, включая Сэнхимэ (千姫, 1597-1666), внучку Токугава Иэясу (徳川家康, 1542-1616), представляет собой переход от «сицунай юраку-дзу» к «фудзё юраку-дзу».
Название ещё одной картины, достаточно условно относящейся к поджанру «фудзё юраку-дзу», - «Ткачихи» («Хатаори») - рождает в сознании уже забытые образы патетической живописи соцреализма. На ширме изображена молодая девушка, готовящая нить, женщина, работающая за ткацким станком, и две женщины, занятые подготовкой процесса окраски тканей. Обильное использование золота и серебра в цветовой гамме указывает на декоративную тенденцию в живописи того времени. Стиль картины позволяет предположить, что её автор входил в окружение Иваса Матабэй, а возможно, был его учеником.
Росписи пары ширм «Развлечения женщин» (так называемые «Ширмы Мацура») из коллекции Музея японской истории в Нара датируются первой половиной 17 века. «Это произведение действительно представляет собой необыкновенно красивое зрелище, впечатляющее скорее декоративным даром художника, чем занимательностью мотива, еще недавно столь важной в жанровой живописи. На одной из ширм изображено восемь, на другой - десять стоящих и сидящих женщин в различных позах (фигуры очень большого размера - около 130 см высоты), но лица их практически одинаковы, а главное внимание художника сосредоточено на тщательной передаче узоров их одежд, трактованных совершенно плоскостно, двухмерно и воспринимающихся как аппликация на золоте фона. Силуэт и ритмическое чередование красочных пятен становится главным средством выразительности. По сравнению с ширмами «Сидзёгавара» или тем более «Окуни Кабуки» тут явно заметно нарастание условности, спад интереса к человеку, переданному теперь как декоративный объект. Праздничность изображенной ситуации сменяется «праздничностью» самой ширмы как предмета обихода. Подчеркнутый интерес к узорам кимоно позволяет предположить, что автор ширмы работал как художник текстиля, а сама ширма была связана с распространившимся обычаем демонстрации мод и была своего рода рекламой торговцев одеждой. Во всяком случае, вполне сопоставимы изображения костюмов на ширмах с реальными сохранившимися костюмами начала XVII века. Профессор Яманэ отмечает, кроме того, связь этих ширм с так называемыми тагасодэ бёобу, где изображались только красивые одежды, развешанные на специальных подставках. Самодовлеющий интерес к вещи вытеснил здесь человека»7.
К концу 17 века, в эпоху Канбун (1661 - 72), темы «фудзё юраку-дзу» постепенно эволюционировали от группы женщин к изображению единственной стоящей красавицы, сформировав жанр «канбун-бидзин». Акцент в этих картинах делался, как правило, на выражении лица женщины и её привлекательной осанке, и, чуть реже, продолжая традиции «фудзё-юраку-дзу», на их модной одежде и причёсках.
2 Там же
3 Там же
4 Там же
5 Там же
6 Там же
7 Там же
